Огненный зверь

Цормудян Сурен Сейранович

— М-да, если бы не Химера, точно уже ничего бы не помнили, — покачал головой Иван.

— Ага, — согласился с ним Мустафа. — Только это не шаровая молния. Я ведь зверя видел, когда он сюда пришел. Сам удирал от него. Шаровые молнии быстрей. И другие они. Да и не могут так далеко удаляться от свища. К тому же взрываются при первом контакте с любым препятствием. Куст, человек, дом, птица… Не важно. Любой контакт, и все. И не жгут шаровухи деревья, пролетев в метре от них. Я реально видел зверя. Разобрать не мог, что это: вепрь, конь или бык. А может, все вместе. Но не молния, которыми аномалии в

Чертогах во время грозы плюются. Это самый что ни на есть огненный зверь.

Малон Тахо задумчиво осмотрелся. Потом снова сосредоточил взгляд на пепелище. Взглянул на Артема, стоявшего у дерева, на которое забралась Химера — сейчас она крепила что-то небольшое на стволе.

— Так, ладно, друзья, — подытожил иноземец. — Пошли в дом, будем собираться.

— Куда собираемся? — поинтересовался Иван.

— Поедем к тому озеру. Если наши предположения верны, у нас есть несколько спокойных дней до возвращения зверя. При этом совершенно не ясно, куда именно придет зверь в следующий раз. Так что нельзя попусту тратить время. Понимаете?

Тахо, как всегда, старался говорить доходчиво и обстоятельно.

— Эти два голубка с нами поедут? — Павел как-то недовольно кивнул в сторону дерева и Артема с Химерой.

Малон мотнул головой:

— Сестра останется здесь. Во-первых, ей есть чем заняться. Во-вторых, за Егором все-таки надо присматривать. Он может снова напиться и в таком состоянии натворить чего-нибудь.

— Ладно, чего стоим-то? — махнул рукой Засоль и первым двинулся в сторону жилища Егора Ветрова.

Иноземец пошел следом, зачерпнув снега, чтобы вытереть руки. За ним двинулись Булава и Ходокири.

— Вань, слышь?

— Чего? — Иван взглянул на друга.

— А где рейты ваши? Твой и Мустафы.

— Схоронили пока в надежном месте. Зимой на них особо не накатаешься. Да и топливо тут сейчас брать негде. Людей почти не осталось во всем ареале из-за зверя этого. Ну так они и самое ценное с собой забрали. Топливо в том числе. Были кони у нас. Взяли за бесценок, считай, у одного мужика из ближайшего поселка. У него их полтора десятка. А сам он на восток подался. Кормить в дороге животных нечем, ну, он нам пару и уступил. Да те деру дали, когда зверь вернулся.

— Ясно. А что за место такое надежное, где вы рейты оставили?

— Большой схрон оборудовали. В Великих Луках.

— Да вы, бродяги, умом тронулись?! — возмутился Ходокири. — Бросить рейты в Чертоге?!

— Да не кипеши, Пашка. Великие Луки — не Чертог. Не сумеречная зона. Просто город, разрушенный и брошенный в начале смутного времени. Его не бомбили. А учитывая, как Псковский край опустел и как мы спрятали рейты, можешь быть уверен: даже ты, зная, что они там, нипочем их не найдешь.

Ему здесь не нравилось. Он не любил это море. Не любил эту погоду. Не любил этот Оазис, не идущий ни в какое сравнение с его домом. Ему не нравилось даже это здание напротив, с небольшими, куда меньше, чем в отеле, окнами. Все это раздражало его. Рисовало на его лице досаду. Но Малколм Элдридж всегда делал свою работу так, как требовалось. И если надо остаться в Сопоте на неопределенное время, значит надо. Именно умение ответственно и профессионально выполнять свои задачи и сделало

эмиссара тем, кто он есть в Ост-Европейской компании. Именно поэтому он и был одним из тех немногих счастливчиков, кто мог подняться в самолете к облакам и посмотреть на разрушенный мир сверху, как божество, которому нет дела до чаяний копошащихся внизу людишек. И именно поэтому у него большой каменный дом в два этажа, с мансардой, просторным гаражом и большим земельным участком. Именно поэтому у него любящая жена, машина, ирландский сеттер с хорошей родословной, не тронутой минувшими катаклизмами, и трое детей, которым также надо подняться на более высокие ступени иерархической лестницы. И именно поэтому необходимо делать свое дело, невзирая на симпатии и настроение.

Он стоял у окна, держа в руках стакан виски со льдом. Непогода сделала улицы Сопота пустынными. Собственно, его родной остров тоже нечасто радовал теплом и солнцем. Тем более в это время года.

В дверь постучали.

— Войдите, — громко произнес он, чуть обернувшись, и сделал крохотный глоток.

Вошли Оливер Уилсон и Морис Оукли. Морис держал в руках пухлую коричневую папку из натуральной кожи.

— Докладывайте. — Элдридж отошел от окна и уселся в кресло.

В его голосе звучало раздражение. К тому же он не предложил ни присесть, ни выпить, хотя на столике находились бутылка того самого виски и хромированное ведерко со льдом. Его можно было понять. Все, что произошло, не являлось следствием каких-то форс-мажорных обстоятельств. Именно советники Ост-Европейской компании, по мнению как самого Элдриджа, так и его руководства, несли ответственность за все неудачи в подконтрольном Оазисе. А утечку информации по «Сопотскому проекту» и явную работу агента прямо у них под боком никак нельзя было назвать простым просчетом.

— Присаживайтесь и докладывайте, — бросил наконец он, сделав еще глоток.

Советники сели в свободные кресла.

— Мистер Элдридж. Отряд Эс-эф-эс-джи [11] тридцать один прибыл, — сообщил Уилсон с невозмутимостью бывалого вояки.

— Ну, хоть один повод для оптимизма. Где их разместили?

— В промзоне, мистер Элдридж. Там есть казармы, они большей частью пустуют. Специально предназначены для экспедиционных сил нашей корпорации, как вы знаете.

11

Special Forces Support Group— силы особого назначения Ост-Европейской компании.

— Знаю, — вздохнул эмиссар, подняв стакан чуть выше уровня глаз и взглянув на отражающееся в нем окно, у которого он стоял несколько минут назад. И тот унылый дом напротив отеля тоже отражался в стекле, за которым лениво плескалось виски, облизывая кубики льда. — Надеюсь, без лишних свидетелей?

— Возможно, кто-то из аэродромной обслуги что-то заметил. Ну и водители фургонов. Но это все надежные люди…

— Здесь нет надежных людей, — резко перебил Уилсона Малколм. — Как вы уже могли заметить, говорить о надежности теперь нет оснований. Иначе я бы не торчал в Сопоте, а вы бы не сидели передо мной.