Огнетушитель для дракона

Метелева Наталья

Какой-то частью себя, воспарившей над миром, я наблюдал, как наставник, отброшенный взрывом, катится по просеке, и его догоняет ещё один плазмоид, как проносится мимо обезумевшая «Хонда», рассыпая из приспущенных окон огненные веера пуль.

Со стороны склада донеслись выстрелы и рёв мотора. Кто-то приближался. Моя мечта – огромный КАМАЗ, в которого я так и не научился мимикрировать при жизни. Ларика, подпрыгнув, перелетела через него.

Юй, ломая сосны, ринулся к реке, похоже, он был серьезно ранен.

Из кабины КАМАЗА кто-то выскочил. Я почувствовал,

как железная петля захлестнула рассыпающееся от боли тело. Гусеницы дёрнуло, едва не вырвав из туловища. Подо мной хрустнуло дерево, обдав острым запахом смолы. Меня куда-то подняло. Сгромыхало железо, качнулись и поплыли мимо верхушки сосен. Меня погрузили в кузов и везли через лес.

Потом мир опрокинулся, и душа, наконец, оторвалась от измученного тела и рухнула в ледяную воду. Огромный желтый лютик раскрылся навстречу и выжег мои глаза слепотой.

Я очнулся на каменистом плёсе. Кто-то громко стонал и кричал. Стон жил в моём горле. Крик звучал рядом, справа. Я чуть повернул фары.

– Гор! Очнись, инопланетянин. Ну, хоть скажи, как тебе первую помощь оказать?

Рядом стоял светловолосый, весь в кровоподтёках человек. В руках он держал канистру, пахнущую бензином. Дима. За его спиной возвышалась громада КАМАЗа с какой-то конструкцией у крыши, похожей на лебёдку. Как-то же меня погрузили в кузов… Наставника Юя нигде не было видно. От него остался широкий след катившегося тела: помятые кусты, поваленные ёлочки. Скорее всего, Юй ушел по реке в своей излюбленной иноформе моторной лодки. Или ищет сейчас мой труп на просеке, чтобы сжечь останки: мы не оставляем на земле своих костей.

Заметив моё движение, студент обрадовался, поднял канистру.

– Сейчас, Гор. Сейчас. Попить дам.

Я не успел отдёрнуться – жидкость потекла в тело. Блаженное тепло разлилось по жилам. Стало понятно, почему не чувствовалось боли: наверное, человек влил в меня уже не одну дозу бензина.

– Х-хва-тит, – с усилием прохрипел я, хотя хотелось ещё и ещё.

– Жив, брат! – парень, улыбаясь разбитыми губами, осторожно провёл ладонью по капоту. – Может, ещё? Или солярку надо?

– Нельзя. Это для нас наркотик. Сильный.

Дима опустил руки. И тут же сообразил:

– Погоди. Ты потому говорил, что от «Хонды» пахло бензином?

– Да. От передозировки Ларика может умереть.

Студент присвистнул. Отставил канистру подальше.

– Извини, не знал. Ты так закричал, когда я тебя в реке гасил, что… В общем, я решил – вода тебе вредна. А что ещё могут пить драконы, у которых молнии на завтрак? Либо водку, либо бензин с соляркой.

– В малых дозах бензин допустим как обезболивающее. Не больше литра.

– Я в тебя литров пять влил, – руки студента дрогнули, и он спрятал их в карманы ветровки. – Это опасно?

– А то! Умру от передоза. А тебе на память останется оболочка. Мёртвая, как сушёная бабочка.

– И что мне с ней делать?

– Ез-здить, – заикаясь, щедро предложил я. – У тебя будет личный трактор без искры раз-зумма.

Наркотик уже вовсю действовал,

затуманив сознание, иначе я не разболтал бы человеку одну из наших печальных тайн. Многие из драконов так бесславно пропали без вести. Если не разбились в эйфории, то попали к людям, служили тупыми машинами и их остовы ржавели потом на свалке. Самая коварная ловушка для дракона – бензин. Как говорил Горыхрыч – светлая ему память – капля бензина рождает много тупых лошадиных сил.

– Ёлы-пылы. Гор, я больше ни капли тебе не дам.

– Налей ещё литрик. У меня горе. Я сегодня деда схоронил.

Язык у меня уже заплетался, и студент не торопился выполнить последнюю просьбу умирающего брата по разуму, ибо таковой меня уже оставлял, потому я добавил с душераздирающим стоном:

– О-о-ох… сейчас болевой шок наступит. Спазм, удушье – и конец.

– Ты врёшь, Гор. Когда ты успел деда похоронить?

– Это ещё что, – долго сдерживаемые слёзы заструились по стеклам, и я смахнул их платочком дворников. – Я его убил. Непреднамеренно.

– У тебя глюки, Гор, – Дима дрогнул, но плеснул куда меньше литра.

– Вот жлоб! – пожаловался я на него облакам. – А еще братом назвался. Я сильно ранен? Ничего не чувствую.

– Обгорел. Дыра в корпусе справа. Дверца на одном шурупе висит.

– Ты не лучше выглядишь. Кто тебя так?

Он махнул рукой, и я заметил, что она плохо движется.

– Подрался кое с кем. Подожди, я тебя подремонтирую.

Парень метнулся к кабине КАМАЗа. А я лениво подумал – неплохо бы воспользоваться случаем и снять с этой машины отпечаток для коллекции иноформ. Но сил не осталось даже на то, чтобы пошевелиться. Я был полностью деморализован, наполнен химической радостью с бензиновым вкусом, и плевать мне было на человеческую технику. Драконы куда круче.

Дима выскочил из кабины с чемоданчиком. Достал плоскогубцы, отвертку, штуковину с длинным тонким зубом. Я прокрутил в памяти рекламные ролики из телевизора. Кажется, это называется «дрель». Очень мелодичное имя. Дракон Дюраль назвал так новорожденную дочь, – об этом я тоже поведал Диме.

Студент кое-как сложил мои разодранные части, сетуя, что нет под рукой газосварки. Я рискнул измениться в родное чешуйчатое тело. Так легче лечить раны: при обратной замене мен тело восстанавливается в большинстве случаев, если цела голова и печень. И всё равно потребовался не один литр бензина, чтобы не сдохнуть от боли после метаморфозы.

Только я разошелся, канистра опустела, и мне пришло в голову наведаться к людям за добавкой. Лапы заплелись после первого же шага. Крылья странным образом заломились и дрябло провисли, как сломанный зонтик. Еле сложил.

Дима предложил подвезти на КАМАЗе. Преисполнившись счастья, я забрался в машину, но этот подлый голокожий примат тут же поднял кузов и сбросил меня в ледяные воды Енисея. Сам же потом и вытаскивал лебёдкой оцепеневший драконий полутруп.

Протрезвев, я вспомнил о главном: героической миссии, похищенной царевне и пленённой маме. И о мелочах: