Огнетушитель для дракона
Шрифт:
В разрыве молний внизу мелькнул крест. Меня несло прямиком на него. В сознании, словно издеваясь над моим ужасом, мелькнула идиотская картина, которую люди увидят утром: дохлый дракон, нанизанный на церковный крест. Символично.
Что-то налетело сбоку, разодрав шкуру шипами, сбило меня с траектории падения на купол. Я взревел от боли, но Диму не выпустил. Снова затрещала молния, совсем рядом. Я оглох. Из последних сил взмахнув крыльями под ливневым напором, пролетел над строениями, деревьями, хвостом разнёс чью-то крышу.
И рухнул, за мгновение до встречи с землёй откинув от себя студента. Рядом опустился Горыхрыч. Йага – насквозь мокрая, но живая и бодрая, тут же поползла к Диме. Он упал на рюкзак и не двигался.
– Ларика… – прошептал я. – Ты её видел, дед?
Он покачал головой. Мне сразу расхотелось жить.
– И Шатуна не углядел, – дед горько вздохнул. – Надо убираться отсюда, Гор. Слишком близко мы от человеческого жилья.
По моим ощущениям, мы должны быть рядом с Москвой – помнилось, что оставалось совсем немного перед тем, как полёт превратился в падение. Йага, хлопотавшая над студентом, выпрямилась. Принюхалась. При вспышке молнии я заметил, как побелела её коса, и почернело лицо, сморщившись изопревшим листком. Почему-то мне стало больно видеть, как королева превратилась в дряхлую однозубую старуху.
– Швятое мешто, – усмехнулась она. – Вишь, што творитшя шо мной. Щергиев Пошад рядом, или я не Йага.
– Посад… – хмыкнул Горыхрыч. – С мягкой посадкой нас! Легко отделались.
Дима нерешительно оживал: простонал что-то и снова уронил голову на плечо Йаги.
– Я могу мимикрировать в избушку, – предложил дед. – Хоть обсохнете.
– Только не ждешь! В лешочке где-нибудь, – распорядилась королева тайги.
Я подхватил привычную ношу – студента с рюкзаком. Идти было трудно. По чешуе бил ливень, почва под лапами разъезжалась и хлюпала. Путь по традиции показывала няня, забравшись Горыхрычу в межкрылье. Между делом она опять плела венок, указывая деду, какого листка не хватает в её гербарии. Можно было только позавидовать её острому зрению.
Мы выбрались за пределы Посада, не встретив ни души.
Достаточно густой лесочек нашёлся бы без помощи Йаги – такой хаос творился вокруг, словно все стихии взбесились. Небо хлестало водой, обжигая шкуру, ветер свистел, молнии непрерывно рассекали небо и землю, но извечный страх перед грозой куда-то ушёл после того, как я опять потерял Ларику и окунулся в грозовую купель высоко в небе.
Даже возвращение ночного зрения меня не радовало, хотя я недоумевал – когда успел вылечиться? То ли рыбная диета повлияла, то ли травка, которую я уничтожил на берегу таёжной речки, или колдовство Йаги помогло.
И вообще непонятно мне было, почему ни одна молния не ударила бичом в отступника с пути Великого Ме. Ведь обязана была! Неужели эта идиотская затея похищения принцессы, которую у меня язык не поворачивался назвать подвигом, перевешивает все мои прегрешения и клятвы мести?
Глава девятая. Тайны людей и драконов
Когда Йага нашла местечко в рощице по своему вкусу, на востоке небо посветлело, предвещая скорый рассвет, громовые раскаты прекратились. Ливень перешёл в моросящий дождик – довольно тёплый, и мне не понадобилось прибегать к резервным силам, чтобы согреться.
Дед изменился в излюбленную избушку, печь внутри дышала жаром. Я ощутил себя, как в детстве: когда холодными летними ночами лень было ползти к зимнему подземному лежбищу, дед часто грел меня за пазухой. Только сейчас, чтобы в домишко поместились ещё и два человека – если королеву тайги можно так назвать – мне пришлось свернуться в три погибели, и принять иноформу сундука из дедовой коллекции, больше ничего не пришло в голову. Выглядел я обветшалым и растрескавшимся, под стать бревенчатым стенам и настроению.
Йага устроила студента на печи, обвязала мокрыми листьями, как будто он ещё недостаточно промок. Дима пришёл в себя, приподнялся на локте и тут же со стоном повалился на спину.
– Чёрт… Ребро сломано, кажется. Ни за какие коврижки больше не полечу на НЛО! Где мы?
– Ещё не в морге, – успокоила Йага, поправив на голове новый венок из местной флоры. – Твоё ребро в челошти, парень. А вот ушибы жнатные.
– А где Гор?
Йага показала на сундук. Дима простонал что-то вроде «Ну, драконы, дают, млин!», стон перешёл в членораздельное:
– А где Шатун и драконица?
– Потерялись, – скрипнул дед.
Говорить не хотелось. Дима тоже притих, устремив глаза в закопченный потолок с паутиной по углам. Вот эта паутина меня и доконала: и дед ещё упрекал Ларику в слепом копировании иноформ! А сам? Даже ухват с кочергой и совком притулились в уголочке! И горшок не забыл в печь поставить, и Йага уже бросила туда какие-то корешки.
– Это я виноват, – прошептал я. – Не удержал форму. Из-за меня…
– Тут никто не удержал бы, Гор, – ответил дед. – Разве что дракон на более высоком уровне. Ты что, ничего не понял?
Конечно, женские слёзы не повинны в крушении, хотя, если бы я не отвлёкся, можно было избежать неприятностей, потому себя и проклинал битых два часа. Мне показалось, в воздухе меня сбила ракета, о чём я и сказал деду. Он возразил:
– При попадании боеголовки ты так легко не отделался бы. Это был метеорит.
– Почему я не засёк его?
– Засёк. Я заметил, как изменился курс, но слишком поздно понял, что ты идёшь на перехват. Ты выполнял высший долг, мальчик. Не вини себя, а гордись.
Так вот почему меня охватило предвкушение счастья – боевой экстаз перед тем, как возвыситься смертью храбрых! Великий Ме призвал ближайшего дракона к месту вхождения железной глыбы в атмосферу. Нам всем повезло – это был не очень большой метеорит. Не чувствовал я в себе сил справиться с большим. А с таким, как мой погибший брат – и подавно. Нет, не испытывал я гордости. Было чувство страшной потери – Ларики. И, что уж душой кривить, тоска по тому миру, полному радости бытия, каким он мне открылся.