Огневица
Шрифт:
– Восстанавливать силы придется тебе, Огневица. Тот огонь, что в груди, он чужой, не тобою затеплен. Чтобы выжить, будешь слушать меня и учиться. Зелья пить, ворожить – делать все, чтобы пламя тебя не сожгло. Помогу я и рядом побуду, с тебя же одно – послушанье.
Итрида насупилась, разглядывая незнакомку. Поначалу ей показалось, что женщина стара, но, присмотревшись, она поняла, что виной тому шрамы и руны, начертанные красным: они стекали к шее, а по ней через хрупкие ключицы убегали под одежду. Под метками пряталось лицо женщины, встретившей весен сорок, не больше.
–
– Если б смерти желала, оставила б топи и жару. Ты и так умирала, дитя, нужно было лишь мимо пройти да глаза отвести. Сущая малость.
– Почему ты меня так называешь?
– Я всего лишь говорю правду. Только волки услышат слова, что мы скажем. Так позволим себе эту роскошь – вовсе не лгать.
– Даже если встречаешься с человеком?
– Человек один, – усмехнулась женщина. – Ну а волки вечно поджидают за дверью.
Итрида помолчала, кусая губу и хмурясь. Старуха сказала правду – но не всю. Но не убила – и пока эта правда перевешивала все остальные. Итрида взяла чашу и на едином духу выпила горький взвар с мерзким вкусом. Она готова была к тому, что ее кишки взбунтуются, но вопреки ожиданиям, почувствовала себя лучше, чем до того. Тошнота и слабость отступили, но взамен них вернулась сонливость. Уже засыпая, Итрида почувствовала прикосновение горячей сухой ладони ко лбу.
– Как тебя зовут? – успела спросить она, силясь разомкнуть слипающиеся ресницы.
– Ихтор, – долетел ответ, и в следующий миг Итрида уже спала.
Засыпая, бродяжница была уверена, что уже не откроет глаза. Всю ночь она беспокойно ворочалась и вздрагивала, постанывая, словно от боли. Ей снились волки, бегущие по болоту как по сухой земле. Их широкие лапы не оставляли следов и не приминали траву. А следом за ними мчался пожар, выжигающий все на своем пути…
Итрида проснулась в одиночестве. Прислушалась, но не услышала ничего, кроме тихого печального посвиста ветра в щелях и мелодичного кваканья лягушек где-то снаружи. Девушка осторожно выпрямилась и откинула теплые шкуры, которыми была укрыта до самой шеи. Облегченно выдохнула, увидев, что на ней надеты тонкая рубашка без рукавов и полотняные мужские порты длиной по щиколотку. Уж лучше мужская одежда, чем вообще никакой.
Сделав усилие, Итрида попыталась встать, но тут же ее захлестнула дурнота, и девушка едва не упала с лавки, лишь в последний момент успев ухватиться за ее край. Итрида свесила голову между рук, пережидая, пока перед глазами перестанут плавать красные пятна, и вдруг ее взгляд упал на ее собственные ноги. Слишком худые – про такие говорят кожа да кости. Итрида закусила и без того многократно прокушенную губу и медленно выпрямилась.
Стукнула дверь, и в избушку, пригнувшись, чтобы не удариться о притолоку, вошла Ихтор. Сегодня она была одна. Женщина встряхнулась по– звериному, сбрасывая с одежды капли мелкого дождя и только потом глянула на Итриду. Увидала, что та покинула ложе, и хмыкнула. Утвердила посох в пол и оперлась на него обеими руками, задумчиво разглядывая девушку.
– Я уж стала бояться: не смогу удержать тебя в Яви, – проговорила старуха.
– Сколько я спала? – прошептала Итрида. Подняла руку ко лбу и поморщилась: кожа была липкая и холодная от выступивших бисеринок пота.
– Две седмицы, – последовал ответ, и Итрида замерла. Ихтор выпрямилась и, постукивая посохом, приблизилась к девушке. Встала напротив и заглянула ей в глаза. Итрида прищурилась: ей показалось, что у болотной ведьмы вертикальный зрачок. Девушка растерянно моргнула и убедилась: примерещилось. Туманно– серые глаза Ихтор были обычными, человеческими. Ихтор коснулась подбородка Итриды сухими горячими пальцами:
– Огонь убедить не сжигать тебя было непросто. Но тебе постараться придется, поладить чтоб с ним. Силен он и дик. Совладаешь ли – никому не известно.
Итрида облизнула губы. Ее пальцы сами собой сжались в кулаки. За прошедшие дни на нее обрушилось столько, что обычный человек выдержать не может. Любой сломался бы на ее месте, и никто не посмел бы обвинить сдавшегося в трусости. Итрида же все еще была в сознании, стояла прямо и чувствовала свое слабое, но живое тело до кончиков пальцев на ногах. Так неужели она отступит тогда, когда у нее появился шанс повлиять хоть на что– то?
– Ты поможешь мне? – тихо спросила она болотную ведьму. Ихтор улыбнулась, не отвечая. Отошла от Итриды и взяла со стола глиняную кружку. Протянула девушке:
– Пей.
Итрида вопросительно глянула на Ихтор, но все же приняла чашку. Нюх подсказал: в ней то же варево, которое давала ей болотная ведьма при первой их встрече. Итрида глубоко вдохнула и залпом осушила чашку, кривясь от привкуса гнилой травы на языке. Но стоило допить последнюю каплю, как вкус изменился, обернувшись брусничной терпкостью и медовой сладостью. Итрида с удивлением прислушалась к себе: кровь в ее жилах побежала резвее, смывая дурноту и усталость и проясняя зрение. Девушка выпрямилась и вернула чашку Ихтор.
– Когда ты начнешь меня учить? – требовательно спросила Итрида. Ихтор улыбнулась, и красные руны на ее лице слились в один кровавый шрам.
– Прямо сейчас.
– Еще раз.
Итрида сморщилась, тяжело дыша. Она стояла на одном колене, упираясь в него ладонью; штаны медленно впитывали зеленоватую болотную воду, сочившуюся из коричневого торфяника словно кровь. В десятке шагов от Итриды дымились остатки камышовых зарослей. Ихтор невозмутимо наполнила ушат из бочага и поставила его рядом с собой.