Огневой вал наступления
Шрифт:
Развернул я перед Андреем Александровичем разведывательную карту, она вся испещрена пометками. Это вражеская оборона — доты, дзоты, бронеколпаки, артиллерийские [124] батареи, пулеметные гнезда, отдельные орудия и минометы. Несколько сотен различных синих значков было на этой карте. Он посмотрел и говорит:
— Серьезная работа.
— А сделать ее чем, Андрей Александрович?
— Как это — чем?
— У меня, — говорю, — более тысячи артиллерийско-минометных стволов. А снарядов по шесть — восемь на каждый ствол. Как же быть?
— Все просто, — говорит он. — Все идет по плану. Так что не тужите. Сегодня и завтра, по ночам, вас полностью обеспечат боеприпасами. Мы выделили двести грузовых машин.
Действительно, в эту и следующую ночь нас полностью обеспечили боеприпасами, на каждой
К 21 июля все приготовления были закончены, и я доложил генералу Федюнинскому о готовности артиллерии. От командарма пошел к начальнику штаба справиться, нет ли каких новостей с той стороны. Петр Иванович Кокорев развел руками: «Никаких новостей. Вся группировка противника в прежнем составе и на прежних местах». Это хорошо. Ведь наши тяжелые и сверхтяжелые батареи нацелены и на вражеские штабы, на узлы связи. Например, тот же 328-й дивизион особой мощности должен разгромить засевший в крепостных подземельях штаб 48-го немецкого танкового полка, а батареи 161-й пушечной артбригады подготовили исходные данные для стрельбы по штабам 11-й добровольческой моторизованной дивизии СС «Нордланд», танковой бригады СС «Нидерланд», 20-й пехотной дивизии и других соединений и частей. Если эти части произведут перегруппировку накануне наступления, нам, артиллеристам, придется туго. Потеряем, так сказать, цель. Придется опять ее искать. Однако Петр Иванович меня успокоил, сказал, что данные о противнике вполне достоверные.
Наступление после мощной артиллерийской и авиационной подготовки первыми начали 24 июля соединения 8-й армии. Успешно продвигаясь в северо-западном направлении, они создали угрозу путям отхода гитлеровцев. Опасаясь окружения, немецко-фашистское командование начало отводить свои войска из-под Нарвы. Учитывая сложившуюся обстановку, советское командование решило, не ожидая запланированного выхода соединений 8-й армии на рубеж в районе Аувере, двинуть вперед войска 2-й ударной.
В ночь на 25 июля войска 2-й ударной армии заняли исходные [125] позиции для наступления. Было тихо, безветренно. Небо звездное, без поволоки. Значит, завтра с утра будет хорошая погода, и ничто не помешает артподготовке. Когда рассвело, я в последний раз связался со старшими артиллерийскими командирами. Хозяйство у нас обширное — две пушечных бригады, пять гаубичных бригад, много отдельных полков и дивизионов — пушечных, гаубичных, минометных, гвардейских минометных, зенитных. Даже парой фраз с их командирами перекинуться — часа не хватит.
Последний на проводе — Леонид Михайлович Капустин, командир 760-го Краснознаменного Кингисеппского истребительно-противотанкового полка. Полк этот — гордость 2-й ударной армии. Во всех ее наступательных и оборонительных операциях противотанкисты дрались отлично. Сегодня у них опять трудная задача. С началом артподготовки будут бить прямой наводкой по вражескому переднему краю, потом вместе с пехотой на плотах и баркасах переберутся через реку, а там уж захват и удержание плацдарма, и никто сейчас не знает, какие жестокие схватки придется выдержать противотанкистам, пока саперы наведут мосты, пока наладится снабжение боеприпасами, пока, наконец, появятся на плацдарме свои танки и крупные силы пехоты. Леонид Михайлович доложил, что полк его в полной боевой готовности и ждет сигнала Ч. На нашем наблюдательном пункте наступила тишина. Минутная стрелка медленно приближалась к цифре «7».
Вот наконец сигнал — и артиллерийский наш «оркестр», более тысячи стволов, взял первый аккорд. Ну, а дальше пошло, пошло, загрохотало, загремело, засвистело на сотни голосов, сливаясь в оглушительную артиллерийскую симфонию. Это ведь только на первый взгляд кажется, что господствует хаос звуков и ничего не поймешь. На самом деле любая крупная артподготовка — — это до мелочей отлаженная система, в которой участвуют 8–10 групп орудий и минометов, и каждая группа характерна своими калибрами и решает свои задачи, причем на каждом этапе артподготовки задачи разные, они решаются в строго запланированные отрезки времени. А вслед за артподготовкой начинается артиллерийская поддержка пехотной атаки, а затем и сопровождение пехоты и танков артогнем при бое в глубине обороны противника. И опять каждая
Как видите, совсем непросто дирижировать таким оркестром, то есть управлять действиями нескольких сотен батарей и тысяч орудий, иное из которых, например противотанковую сорокапятку, может при необходимости обслужить и один человек, а другое, например орудие особой мощности, обслуживают десятки людей и различные механизмы. Но именно умение управлять столь разнокалиберным «инструментом» имела в виду известная «Директива об артиллерийском наступлении», когда требовала от артиллерийских начальников, чтобы пехота наша могла наступать «под звуки артиллерийской музыки». С той поры прошло два с лишним года, наука давалась нелегко, но артиллеристы ее освоили. И вот уже каждый знает, что ему делать, у каждого командира перед глазами график, расчеты, исходные данные для стрельбы. А мы, группа, управления, наблюдаем за их работой, слушаем: нет, никто и нигде не фальшивит. Артиллерийский оркестр играет слаженно.
Первые десять минут все артгруппы участвуют в массированном огневом налете по всей тактической глубине обороны противника. Огонь мощный, непрерывный, ошеломляющий. Потом каждая группа продолжает огонь уже методично, последовательно уничтожая или подавляя назначенные ей цели. Десятки орудий, в их числе противотанковые пушки полковника Капустина, бьют через реку по дзотам и пулеметным гнездам, по первой траншее. Туда же, захватывая и вторую траншею, посылают снаряды и мины батальонные, полковые, дивизионные пушки и минометы. А еще далее, над третьей и четвертой траншеями, вздымаются многометровые столбы пыли, дыма, болотной грязи. Это работают гаубичные бригады полковников Катунина, Скоробогатова, Штейна. Вздыбленная земля не успевает опасть, когда новые сотни снарядов подбрасывают ее ввысь вместе с обломками дзотов и блиндажей, и кажется, что стена земли стоит недвижимо в серо-черном вихрящемся дыму. Тяжелые пушечные бригады полковника Гнидина и подполковника Богушева, гаубичные бригады большой мощности полковников Бондарева и Туроверова бьют по вражеским артиллерийским позициям, по дотам, по крепостям Нарвы и Ивангорода. И все перекрывая, мощно грохочут выстрелы 305-мм гаубиц. Даже наши зенитные полки и дивизионы не стоят без дела. Они ведут огонь по наблюдательным пунктам противника, расположенным на вершинах деревьев и специальных вышках.
7 часов 20 минут. Артподготовка еще продолжается, внешне ничто не переменилось в этом массированном огне, [127] во по существу это уже новый этап нашей боевой работы. Новый звук, настоящая музыка, врывается в какофонию снарядных разрывов. Это громкоговорители, установленные на нашем берегу, передают Гимн Советского Союза. А вслед за гимном взлетают над лесами и рекой слова знаменитой песни сорок первого года:
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой!
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой...
Это придумали наши политработники во главе с членом Военного совета Николаем Ивановичем Шабалиным. Здорово придумали! Так решили отметить тридцать шестую минуту артиллерийской подготовки и первую минуту атаки стрелков. Из леса, из прибрежных кустов выбегают стрелки и пулеметчики, устремляются к берегу. Большие лодки уже на воде. Красноармейцы быстро рассаживаются — и пошли, налегая на весла, к западному берегу. Первые эшелоны 131-й дивизии генерала П. Л. Романенко и 191-й дивизии полковника И. И. Бураковского форсируют Нарву.
Артиллерия противника молчит, наши дальнобойные пушки прибавляют огня, и я зримо представляю, как где-то там, очень далеко, во вражеском тылу, на огневых позициях, летят вверх отбитые колеса, самопроизвольно откатываются пробитые орудийные стволы, рвутся ящики с боеприпасами, уткнувшись лицами в землю, пережидают артналеты фашистские артиллеристы. Это и есть контрбатарейная борьба, и то, что немецкая артиллерия не сделала пока ни одного прицельного выстрела, есть лучшая похвала нашим пушкарям.