Огни Небес
Шрифт:
Мин пожалела, что Суан нет рядом, но еще лучше, чтобы та оказалась где-нибудь одна, хоть на пяток минут. Несомненно, в этот самый миг она лупит своими переметными сумами Брина по голове. Нет, до этого Суан не докатится, несмотря на все свои яростные взгляды. Брин — не чета Логайну, тот превосходил старого солдата энергией и силой, да и эмоций своих не стеснялся. На время Логайн сумел перебороть Суан — но лишь за счет своих роста и стати. Брин же спокойный, сдержанный и уж никак не мелочный, но вряд ли властный. Девушка не хотела бы иметь врагом мужчину, которого она помнила по Корийским Ключам, но она не думала, что Брин долго продержится под натиском Суан. Может, он и полагает, что Суан смиренно отслужит ему
Будто откликнувшись на мысленный призыв девушки, по лестнице, тяжело ступая, спустилась Суан, зажав под мышкой какой-то белый сверток. У нее был такой вид, что, будь у нее хвост, она, точно рассерженная кошка, била бы им из стороны в сторону. На миг она задержалась, глядя на Мин и Логайна, потом направилась к двери, ведущей на кухню.
— Никуда не уходи, — предостерегла Мин Логайна. — И пожалуйста, ничего не говори, пока... Суан не переговорит с тобой. — Пора бы уж Мин привыкать называть своих спутников опять настоящими именами. Логайн на девушку даже не взглянул.
Мин нагнала Суан в коридоре возле кухни; сквозь щели в рассохшемся полотне кухонной двери доносились громыхание кастрюль и тарелок, бульканье воды и скрежет отчищаемых котлов.
Глаза Суан встревоженно расширились:
— Почему ты его бросила? Он, часом, не умер?
— Судя по тому, что я видела, он вечно жить будет. Не бойся, Суан, говорить с ним никто не хочет. Но мне нужно поговорить с тобой. — Суан сунула в руки Мин белый узелок. Рубашки. — Что это?
— Мерзкого Гарета Брина растреклятое белье! — огрызнулась та. — Поскольку ты тоже одна из прислужниц, то и постираешь их. Мне же надо с Логайном поговорить, а то еще опередит кто.
Суан устремилась мимо девушки, но Мин успела схватить ее за локоть:
— Можешь и мне минутку уделить! Послушай, когда Брин вошел, у меня было видение. Аура... бык, срывающий со своей шеи розы, и... Кроме ауры, ничего особо важного. До конца я и сама мало что поняла, но кое в чем разобралась.
— Что же ты поняла?
— Если хочешь остаться в живых, лучше тебе держаться к нему поближе. — Несмотря на жару. Мин пробрала дрожь. Не считая сегодняшнего случая, ей лишь единожды представало видение, которое имело толкование «если», и оба этих видения таили в себе скрытую, но смертельную опасность. Мин и без того приходилось несладко оттого, что иногда она знала, что неизбежно случится, а теперь она начала видеть еще и что может случиться... — Вот и все, что я поняла. Если он рядом с тобой — ты жива. Если же он окажется вдали от тебя или расстанется с тобой надолго, ты погибнешь. Погибнете вы оба. Не понимаю, почему в его ауре я вообще увидела что-то о тебе, но, похоже, ты вроде как часть этого ореола.
Поставь рядом подойник, и от улыбки Суан молоко в нем тотчас же скисло бы.
— Я скорей в море отплыву на дырявом корыте, полном тухлых угрей!
— Никогда бы не подумала, что он за нами погонится! Они и вправду решили нас с ним отправить?
— О нет, Мин. Он намерен повести наши войска к победе. И превратить мою жизнь в Преисподнюю Рока! Выходит, он мне жизнь спасет, вот как? Не знаю, стоит ли. — Глубоко вздохнув, Суан расправила юбки. — Когда выстираешь и выгладишь рубашки, принеси их мне. Я сама их ему отнесу. А перед тем, как спать лечь, можешь начистить его сапоги. Нам рядом с ним комнату отвели — сущую конуру! Мы будем совсем рядом, коли ему вздумается позвать нас подушки взбить!
Не успела Мин возразить, как Суан ушла.
Уставясь на скомканные рубашки, девушка почувствовала уверенность, что знает, на чью долю выпадут постирушки для Гарета Брина. Отнюдь не Суан
Глава 29
ВОСПОМИНАНИЯ О САЛДЭЙЕ
Кадир лежал в одной рубашке на своей кровати и бесцельно мял и крутил в руках большой шейный платок. В открытые настежь окна фургона щедро вливался лунный свет, но совсем мало ветерка. Хорошо, что в Кайриэне чуть прохладней, чем в Пустыне. Кадир надеялся, что в один прекрасный день вернется в Салдэйю, прогуляется по тенистому саду, где его сестра Теодора учила маленького Хаднана письму и арифметике, первым в его жизни буквам и цифрам. Кадир скучал по Теодоре так же сильно, как и по Салдэйе, где зимой, в трескучие морозы, деревья лопаются от замерзшего сока, а единственный способ передвижения — либо лыжи, либо снегоступы. А в этих южных краях весной все равно что лето, а летом чувствуешь себя точно в Бездне Рока. Пот ручьями стекал по лицу и телу.
Купец с тяжелым вздохом запустил пальцы в узенькую щелочку между кроватью и стенкой фургона, к которой та крепилась. Зашуршал сложенный в несколько раз клочок пергамента. Однако записку Кадир оставил на месте — он наизусть помнил написанные в ней слова.
«Среди чужаков ты не одинок. Путь избран».
Только эти несколько слов и, разумеется, без подписи. Собираясь сегодня вечером лечь спать, Кадир обнаружил подсунутое под дверь послание. Не более чем в четверти мили отсюда находился городок под названием Эйанрод, но купец сомневался, что айильцы позволят ему отойти от фургонов, пусть даже на ночлег, останься в городке незанятой хоть какая-нибудь постель помягче. Или его не отпустила бы Айз Седай. Но на данный момент планы Кадира вполне совпадали с намерениями Морейн. Может, ему вновь доведется узреть Тар Валон. Правда, для людей его сорта город этот — опасное место, но работа там всегда была важной и вселяла в него уверенность.
Кадир вновь вернулся мыслями к записке, хотя ему очень хотелось о ней забыть. Но он не мог себе такого позволить. Слово «избран» с уверенностью свидетельствовало, что записка — от другого Приспешника Темного. Первой неожиданностью стало то, что получил ее Кадир только сейчас, когда позади осталась большая часть Кайриэна. Два месяца назад Джасин Натаэль прилип к Ранду ал'Тору точно приклеенный — по каким-то причинам, до объяснения которых этот человек ни разу не снизошел. Новый компаньон Кадира в делах, Кейлли Шаоги, исчезла — купец подозревал, что она зарыта где-то в Пустыне, а сердце ее пронзено ножом Натаэля. Ну, туда ей и дорога! А вскоре после этого Кадира посетила одна из Избранных. Сама Ланфир! И она указала, что ему необходимо делать.
Рука Кадира непроизвольно коснулась груди, пальцы нащупали сквозь рубашку выжженные шрамы. Купец промокнул мокрое лицо платком. Какая-то часть его разума холодно отмечала, как происходило с той поры по меньшей мере раз в день, что эти рубцы — действенный способ доказать: происшедшее с ним вовсе не заурядный сон. Не обычный кошмар. А другая часть от облегчения, что Ланфир не вернулась, едва в пляс не пускалась.
Вторая неожиданность в записке — почерк. Рука была женская, если только Кадир в своей догадке не дал маху эдак на милю, а некоторые буквы были выписаны в айильской манере — ее купец определять научился. Натаэль сказал ему, что, должно быть, среди Айил есть Приспешники Темного — они ведь есть в каждой стране, среди каждого народа. Но Кадиру не хотелось встретить собратьев в Пустыне. Айильцы ведь такой люд — могут убить, едва взглянув на тебя, а попасть с ними впросак легче легкого.