Огонь без дыма

Янг Саманта

— Хорошо. Ты останешься. Но ты спрячешься в моей комнате.

9

Я здесь. Где ты?

Джей неохотно пошел наверх в комнату Ари, и она посмотрела на него с лестницы, ее сердце тяжело стучало в груди. Все тело Ари было нервным и напряженным, и внезапно она осознала, что оно, должно быть, работало на чистом адреналине после всего что произошло, всего, что было выяснено. Уверенная в том, что Джей был в безопасности наверху, Ари прошла в гостиную дожидаться Дерека. Пока она ждала, колени подпрыгивали, зубы стучали, а на ладонях выступил холодный пот. Теперь, когда она осталась одна, она могла лишь

думать о произошедшем. Забавно, но проблема была не в сверхъестественной части правды. Может быть, это было заложено в ней генетически, но она всегда легко справлялась с чем — то вроде этого. Она обдумала то, как легко она приняла мисс Мэгги, что ее никогда не пугал дружелюбный полтергейст в ее доме, хотя это пугало всех остальных, включая ее папу. Нет, она билась над ситуацией с родителями. Было достаточно того, что Дерек не был ее настоящим отцом, но знать, что ее настоящий отец был таким… монстром…

И теперь ей приходилось встретиться с хорошим человеком, которого ввели в заблуждение насчёт его семейного долга перед ней. Ари любила своего папу. Но ее внезапно напугало, что он не будет больше любить ее, если узнает правду. Страх был не без причины. Он не был рядом последние несколько лет. Он оставил ее самостоятельно проходить через подростковые годы, и куда ее это привело? Она собиралась в колледж, в который не хотела. У нее были друзья, с которыми она не могла серьезно поговорить. И она любила парня, который не хотел быть любимым.

«Но я исправлю это, — подумала она. — Это единственное, что я могу исправить».

Для Ари, впрочем, не было так нерационально поверить, что если Дерек когда — нибудь узнает правду, то уйдет. Определенно, его удерживала от ухода любовь к своей 'дочери'. Если Ари заберет это у него, останется ли что — нибудь? Стараясь сдержать злость от этой мысли, Ари глубоко вздохнула от звука машины, съезжающей на подъездную дорожку. Она повернулась в кресле, ожидая звука ключа открывающего замок. Скрежет металла о металл показался чересчур громким, и Ари вздрогнула, когда дверь открылась.

Дерек Джонсон вошел в свой дом, поставил чемодан с глухим стуком и закрыл задвижку на двери. Их глаза встретились через комнату, и Ари увидела борьбу во взгляде своего папы: облегчение сражалось с яростью и разочарованием. Когда он промаршировал в комнату и сжал ее в своих руках, Ари ощутила жжение слез в горле. Она сильнее прижалась к нему, вдыхая его мускусный одеколон и запах порошка на лацкане пиджака. Его губы поцеловали ее в лоб, а огромные руки зажали ее голову, когда он отстранился чтобы посмотреть на нее.

— Я убью тебя, — хрипло прошептал он.

Она моргнула, стараясь вспомнить последний раз, когда он обнимал ее.

— Прости, пап.

Дерек покачал головой, его глаза потемнели, а черты ожесточились, когда он отступил назад. Сердце Ари упало. Она еще не сорвалась с крючка.

— Сядь, — он кивнул головой в сторону дивана, и она быстро опустилась на него. Она с тревогой смотрела, как он снял пиджак и расслабил галстук на шее. Наконец, он плюхнулся в кресло, которое недавно занимал Джей. И потом началось. Он кидал в нее вопросами, не ожидая ответов, оплакивал ее недальновидность, выказывал свое разочарование, строил варианты всевозможных преступлений из — за ее глупости, его голос повышался и повышался, пока он не начал кричать, его лицо стало красным от гнева. Он не был готов услышать ответы. Ари даже не была уверена, что он хотел ответов, он просто хотел, чтобы она знала, как сильно он волновался из — за нее. Пока она сидела там, крепко сжав руки вместе на коленях, уверенная, что Джей наверху слушал каждое слово, Ари тоже начала злиться. Беспокойство ее папы не было неудобным. Это был естественный элемент отцовства. И по правде, он мог и не быть ее отцом, но он не знал этого.

Где он был? Был ли он действительно

удивлен, что что — то вроде этого случилось? Оставлял ее одну годами. Ему повезло, что что — то плохое не случилось с ней раньше. Ему повезло, что она могла о себе позаботиться.

Пока Дерек разглагольствовал по поводу унижения из — за звонка в полицию, чтобы сказать им, что она была в порядке, что у нее был плохой период, и она не хотела отвечать на звонки ни в дверь, ни на телефон, страх начал грызть Ари изнутри. Уйдет ли он, если узнает правду? Будет ли папа, которого она любила, который любил ее, когда она была ребенком… будет ли его любви достаточно, чтобы остаться с ней, если он когда — нибудь узнает правду?

— Я просто не могу поверить, как ты могла вести себя так небрежно ко… всему. Я не учил свою дочь вести себя так, и она никогда так не делала раньше. Так скажи мне, Ари… что ты скрываешь от меня?

Проглотив правду, Ари покачала головой, нарастающий в горле гнев мешал говорить.

— Ничего.

Глаза Дерека сощурились, его губы побелели.

— Нет, я не принимаю это. Ты не когда не врала мне. Не начинай сейчас.

Она издала смешок, звук покинул ее до того, как она смогла его остановить. Ноздри ее папы раздулись от этого звука, и она сощурила глаза, ощущая опасность. Ощущая невесомость и опасность.

— Я никогда не врала? — она покачала головой, позволяя ему ненавидеть ее. — Верно.

— Что это должно значить?

— Это значит… Как бы ты узнал? — голос повысился на октаву на последнем слове, когда она вскочила с дивана. — Тебя никогда нет здесь. И когда я жалуюсь, что тебя вечно нет, ты просто называешь меня ребенком, который не знает, как ей повезло, что у нее есть все это в жизни, потому что ее папа много трудится, чтобы дать ей все это. Повезло? — прошептала она, ее глаза горели, позволяя ему ненавидеть ее, и хотя он любил ее одновременно. — Я одинока, пап. У меня нет никого, никого, кроме Чарли, но он не хочет быть чьим — то. Так что нет… мне не повезло, пап. Мне восемнадцать, и я одинока, потому что тебя здесь не бывает. Ты не здесь, и я допустила ошибку. Несколько, — она покачала головой, наблюдая, как кровь отлила от его лица, а взгляд сменился с разгневанного на печальный. — Думаешь, я никогда не вру? Я вру, папа. Я врала на счёт Пенн. Я не хочу туда. Я не хочу диплом по бизнесу. И хуже… я не знаю, что я хочу. Я не знаю, кто я. И врала об этом. Я врала, потому что хочу, чтобы ты любил меня, даже если ты не здесь. И… — она немного задохнулась, старая ложь все еще покусывать ее совесть. — Я врала о твоей девушке Мишель.

Дерек отдернулся, путаница на его лице немного разрушила решимость Ари.

— Мишель? — мягко спроси лон.

— Твоя девушка, которая, как я сказала, ударила меня.

Его глаза загорелись от узнавания.

— Мишель.

— Она тебе действительно нравилась. Даже тогда я знала это. До этого тебе никто так не нравился. Я была напугана. Я не хотела маму и не хотела делиться тобой. Так что я соврала. Она не ударила меня. Она вообще не била меня, — она судорожно вздохнула. — Мне жаль. Но я соврала. Я соврала, потому что не хотела, чтобы другая мама нас бросила. Я не хотела, чтобы ты бросил меня, — она невесело рассмеялась. — И это просто отвратительная шутка, потому что… ты всё равно меня бросил.

Тишина между ними была такой густой, такой хрупкой. Ари напряженно ждала, все ее тело — мышцы, кости, нервы и кровь — застыли, пока она ждала его ответа.

Наконец, Дерек поднял голову, его мягкие черты ожесточились, кожа на лице натянулась. Его темные голубые глаза смотрели на нее и словно не узнавали. Без слов, он поднялся на ноги и прошел мимо нее. Дверь захлопнулась, и Ари подпрыгнула от шума, безучастно уставившись на кресло, которое он оставил.

«Ладно, ты хотела надавить. Ты хотела наказать. Кого — нибудь. Кого угодно».