Огонь! Бомбардир из будущего
Шрифт:
– Почем знаешь?
– Смотри над кустами, где ты видел такие ровные ветки?
Купец крикнул команде.
– Берегись! Федор, Ануфрий, ну-ка по кустам из луков стрельните!
Тотчас раздались щелчки тетив, и две стрелы вонзились в кусты. Раздалось конское ржание и чей-то вскрик. Ага, зацепили кого-то. Поняв, что раскрыты, казаки на лошадях, ломая кусты, рванулись по плоской отмели к нам, стреляя на ходу из луков. Огнестрельного оружия видно не было, у всех луки, сабли, пики. Палуба шхуны и борта оказались густо утыканы стрелами. Один из наших, постанывая, пытался вытащить из руки стрелу. Нападавших было человек пятнадцать. Присев на колено, укрывшись бортом, я положил ствол тяжеленькой фузеи
Крики приближались, лошади казаков уже чуть не по брюхо зашли в воду. Нападающие почти непрерывно осыпали нас стрелами. Хорошо, что рулевой был толковый, почти улегся на рулевое весло, пытаясь отвести шхуну от берега подальше. Лодки или чего-нибудь плавучего у казаков не было, а вплавь – поди заберись на шхуну. Ружье к выстрелу было готово, я слегка высунул голову над бортом, выбрал еще одну цель – всадника в ярком кафтане и спустил курок. На таком маленьком расстоянии – метров пятьдесят, я даже услышал шлепок свинцовой пули о тело. На берегу уже валялись с пяток распростертых тел.
Шхуна медленно удалялась от места схватки. Казаки еще немного преследовали нас по берегу, осыпая со злости стрелами, но быстро отвернули в сторону, где через некоторое время появился дым. Не иначе как на деревеньку напали, жгут да грабят. Река впереди была пустынной, ни лодки, ни корабля. То ли успели попрятаться, то ли назад повернули. Летом по Оке движение было оживленным – зимой река замерзает, весной и осенью по дорогам не проехать – телеги в грязи вязнут. Летом только купцу и возить товар – хочешь по реке, хочешь по дорогам на повозках. Навстречу из-за пологого поворота выплыл ушкуй. Паруса опущены, ветер встречный, идет под веслами, видны только голые спины гребцов.
– Эй, на ушкуе, слушай сюда!
Купец подошел к борту. На ушкуе бросили грести, нас течением поднесло к ним.
– Впереди, в верстах пяти, казаки балуют, на нас напали, уходите к вашему левому берегу да оружие приготовьте.
– Спасибо! Бог вам в помощь!
Ушкуй резко ушел со стремнины к берегу, теперь, пожалуй, и из лука до них казакам не достать.
Я тем временем занялся ранеными – их оказалось двое – один в руку, другому стрелой разорвало кожу и мышцы на спине. Чистые тряпицы на судне были, специально берегли для подобных случаев. Перевязал, по-хорошему рану на спине шить надо, да только где взять иглы и шовный материал. Как в мое время – нигде не купишь, ни аптек, ни больниц. Шли под парусом до вечера. Когда начало смеркаться, пристали к берегу. Пора было и костер развести, чтобы поесть горяченького. Хоть и на веслах сегодня не сидели, однако устали все. Пока мы наломали веток да развели костер, уже стемнело. В котелке булькало варево, распространяя вокруг аппетитный запах. Ко мне подошел купец.
– Неплохо стреляешь, сам видел, двоих ты с коней снял, да четверых мои холопы положили. Всегда бы так, глядишь – разбойничать бы перестали.
– А что же царь-то батюшка? Неуж не знает?
– Да знает, только силенок маловато, да и заправляет всеми делами не он, а Софья.
Стрельцы в Москве сидят да по рубежам. А здесь гетман Мазепа козни строит, то купцов грабит, то с ляхами али со шведами за нашими спинами сговаривается. Совсем простому народу худо. В чужеземных странах как народ живет?
– Да всяко живет, а в основном не лучше нашего.
Котелок с варевом был готов. Все дружно и молча работали ложками, потом так же молча разошлись спать. Мне выпало дежурить в первую половину ночи. Я отошел немного в сторону и сел у кустов. Глаза привыкли к темноте и при слабом свете луны я хорошо видел местность. Сидеть у костра опасно, подкрадись враг – и мы как на ладони. Но не будешь же поучать купца. Он мне чужой, да и слушать не станет, обидится вдруг да и со шхуны ссадит. Но ночь прошла спокойно, меня сменили, я поднялся на шхуну и улегся на палубу. Веки сомкнулись мгновенно, и я провалился в сон. К вечеру после скучного дня мы уже были в Коломне, по Москве-реке поднялись до Москвы. Остановились, правда, не дойдя до нее несколько верст, поскольку у купца в пригородах были склады. Ладно, и на том спасибо. Мы по-дружески расстались.
Я пошел пешком, путь предстоял долгий – насколько я помнил, до моего дома от места моей высадки идти надо было часов шесть.
Ничего, в пути хотя бы продумаю, как мне быть дальше. Смешно заявиться к хозяину, который старше тебя на сорок лет и сказать, что он мой сын.
В лучшем случае высекут кнутом на конюшне. К моему счастью, психбольных здесь почти не было. Пока шел по кривым переулкам предместья, придумал некоторый план. По утрам кухарки ходят на торг для закупки провизии. Надо как-то познакомиться и вызнать – кто сейчас хозяин и вообще обстановку в доме. По-моему, план реальный. Только где переночевать? Денег на постоялый двор нет. Решение нашлось быстро – на берегу Москвы-реки сидели у костра рыбаки. Пока было светло – чинили сети, латали лодки. Подошел, поздоровался, разговорились. Когда подоспела уха, меня покормили. Спать рыбаки укладывались в небольшом дощатом сарайчике здесь же, на берегу. Мне тоже дали местечко. Рыбой в сарайчике пахло очень сильно, но это лучше, чем спать на голой земле. Поутру обмыл лицо речной водой и поспешил к своему старому дому – кухарки ведь рано идут за покупками. Успел еле-еле, не было даже времени рассмотреть свой бывший дом. Из задней калитки вышла женщина с корзиной и направилась в сторону торга. Я поспешил за ней.
По торгу я ходить не стал, зачем лишний раз на глаза попадаться, ждал на улице, все равно мимо не пройдет. Вот наконец кухарка вышла. Я пошел следом, стал догонять. Из корзины торчали пучки зелени, свешивал голову гусь. Нагнав кухарку быстрым шагом, я якобы поскользнулся, ударив сбоку корзину. Та покатилась по земле, посыпались покупки.
– Ах, барин, ну какой же вы неуклюжий! – Кухарка бросилась поднимать рассыпанные покупки. Я несколько раз извинился, помог собрать пучок редиски и еще какую-то зелень. Наконец все было уложено в корзину, и кухарка пошла к дому. Мне удалось пристроиться рядом.
– А скажи, красавица, ты давно здесь живешь?
– Да с рождения.
– Не знаешь ли дом Кожина в Петроверигском переулке?
Кухарка от неожиданности остановилась, более внимательно меня оглядела. Да, конечно, вид непрезентабельный, одежда помята, запашок рыбный чувствуется, бороды нет, так, щетина трехдневная. Видно, я ей не глянулся.
– А какое у вас дело к барину?
– А вот дело я обскажу самому барину. Кто сейчас хозяин? Не Михаил ли?
Кухарка вздохнула.
– Стар уж Михаил, еле ноги таскает, сидит себе в кабинете, делами-то заведует его старшенький – Юрой зовут.
Ба, да не в мою ли честь?
– А с головой у старого-то барина хорошо? У меня ведь к нему дело.
– Хворает часто да забывать кое-что стал, однако сыновья – их двое у него – слушают отца. Эвон наследство какое – заводы водочные, каменный завод, где камень белый для домов пилят, да много чего еще.
– А мать его где же, Анастасия?
– Барин, да умерла уже, почитай, годков как двадцать тому. Муж ее где-то в плавании сгинул. Говорят, разбойники на судно напали, он и погиб, да вот что еще странно, тело не нашли. Старый слуга, на что уж убивался, все тело искал, да так и не нашли. Хозяйка старая все ждала, замуж не выходила. Сама-то я не видела, да от матери знаю, мы в этом доме уже третьим поколением служим.