Огонь! Бомбардир из будущего
Шрифт:
– Согласен, я сам давно искал способ удрать отсюда. Если все получится, ты внакладе не останешся.
– Хорошо, я пока обдумаю план, мои слуги помогут подготовиться, ведь нужны лошади, проводник. Ты знаешь европейские языки?
– Английский.
– Хорошо, при проводнике нам не надо говорить по-татарски. Это может вызвать ненужные подозрения. Как долго мне нужны еще перевязки?
– Около недели.
– Значит, время еще есть.
Мы пожали друг другу руки и расстались. Я шел к дому хозяина и размышлял, как Винченцо осуществит план. На болтуна он не похож, на альтруиста – тоже. Явно рассчитывает организовать мне в Венеции дело, вложить деньги и получать прибыль. В принципе так и должно быть, он же торговый человек, у него прибыль в крови сидит. Но не получится ли так, что он перепродаст меня кому-то другому в ту
Каждый день я посещал пациента, пока он не сказал – план готов. Поскольку после операции сидеть, а самое главное, ехать верхом трудновато, нашли экипаж, мне придется спрятаться под сиденьями и так выехать из города. При первой же возможности снять ошейник, молоток и зубило уже приготовлены, одежда готова тоже. Его люди пока не в курсе, чтобы никто не проболтался, но венецианец заверил меня, что все они будут держать язык за зубами. Проблема только в проводнике, если что-нибудь заподозрит – всем нам несдобровать. В принципе план хорош, и у меня возникло подозрение, что венецианец не в первый раз проворачивает не совсем законные дела. Побег решили устроить завтра, как только я приду на постоялый двор.
Ночью спалось плохо, вечером я заранее положил в сундучок с инструментарием нож, который незаметно выкрал на кухне. Случись непредвиденное, может выручить, не скальпелем же мне махать. Вот денег у меня не было совсем, да и одежда вся та, которая на мне. Не скажу, что она ветхая, но сразу по одежде во мне было видно раба. И еще этот чертов ошейник.
С утра, плотно позавтракав, я захватил свой сундучок и отправился на постоялый двор. Карета уже стояла во дворе, недалеко были слуги купца у оседланных лошадей. Дверца кареты была открыта, Винченцо встал так, чтобы прикрыть меня от чужих взглядов. Я шмыгнул в карету, откинул сиденье и еле втиснулся в узкий и короткий ящик. Следом на сиденье уселся Винченцо, что-то прокричал по-итальянски, и мы тронулись. Тесно, темно, изо всех углов поднималась пыль. Я боялся чихнуть и руками зажимал себе нос. Остановились, открылась дверца, вероятно, карету досматривали. Короткий разговор по-татарски, звякнула монета – ага, позолотил стражникам руку. Карета снова тронулась. Ура, первое из многих препятствий позади. Удалось выбраться из города. Отъехав от города на несколько верст, Винченцо встал с сиденья, откинул его, и я еле выбрался из потайного ящика. Вероятно, ящик служил для личных вещей пассажиров, но никак не для перевозки людей, тем более с моим немаленьким ростом. Мне еле удалось расправить затекшие руки и ноги, после массажа в конечностях закололо, я почувствовал, что чувствительность возвращается. Тесновато в карете-то, Винченцо помог мне переодеться в приобретенные для меня вещи – узкие лиловые штаны, башмаки из грубой кожи, куртку темно-зеленого цвета с медными пуговицами, рубашку из синего шелка. На голову надел берет по венецианской моде. Выглядел я не хуже слуг Винченцо, по крайней мере, внешне. Говорить по-итальянски я не мог, но самое главное – ошейник! Любая татарская застава вмиг заподозрит неладное. Я не выходил на коротких остановках, ел всухомятку и запивал вином. К вечеру заехали в рощицу, остановились. Винченцо подозвал слугу, переговорил с ним по-итальянски. Проводника с еще одним слугой отправил вперед. Один из подопечных купца залез в карету, а Винченцо прогуливался неподалеку. Ошейник мой положили на край доски, которую я держал руками. Зубилом и молотком с нескольких ударов удалось сбить заклепку, а сам ошейник разогнуть. Я тут же забросил его далеко в кусты. Винченцо неодобрительно помахал головой, подозвал слуг, и все вместе стали искать ошейник. Найдя, вырезали дерн, подкопали землю и, положив ошейник туда, аккуратно уложили на место.
– Ты неосторожен, мой друг! На ошейнике выгравировано имя хозяина. Если его случайно найдут, будет ясен путь, куда делся беглец. Сопоставить мой путь и твой ошейник недолго. А поскольку я давно торгую с Крымским ханством и Османской империей, то и отношения портить мне не хочется. Втихомолку учинить пакость нехристям – можно, но если узнают, что я помог бежать рабу, конец моей торговле здесь, а то и штраф. Тем более мы еще не на корабле.
Да, надо признать, что я поступил опрометчиво. Я уселся в карету, намазал шею специальным составом, который изготовил сам для быстрого заживления царапин и потертостей, что оставил ошейник.
Ехали до глубокой ночи, остановились в ауле, нашелся здесь и захудалый постоялый двор. Мы с Винченцо сразу прошли в комнату, ужин слуги принесли туда. После ужина я сделал перевязку купцу, все-таки после операции ему надо было полежать в постели, а не трястись в карете. Утром взяли с собой в дорогу сыра, лепешек, вареную курицу и сразу в путь. Чем быстрее мы погрузимся на судно, тем безопаснее. Ехали почти без остановок, и к вечеру показались здания и стены Судака, за ними серело море. Подуло ветром с привкусом йода и соли, а не пыли, как в Бахчисарае. Стража у ворот удовольствовалась тремя медными фельсами и без осмотра пропустила в город. Винченцо тут же рассчитался с проводником, и татарин на своей низкорослой лошадке тут же повернул обратно.
Город купец и его слуги знали и безошибочно доехали по узким улицам к порту. Корабль, довольно большое по тем меркам судно, похожий на каравеллу, стоял у причала. Прибывшие на нем товары уже были проданы местным купцам. Только Винченцо со слугами и мной поднялся на борт, как сходни были сброшены, и мы вышли в море. Конечно, разумнее было выйти в море с утра, все мореплавание торговых судов проходило в основном в виду берега, но лучше было уйти от дотошных татар подальше. Винченцо, его помощник и я уединились в каюте, где с удовольствием пили вино и ели фрукты. Какое ни с чем не сравнимое удовольствие я испытывал, чувствуя себя свободным, не надо бежать по первому зову к Сайрулле, есть не что хочется, а что дают.
В конце концов, получать деньги за любимую работу тоже должен я, а не хозяин. Проклятая Порта! Ну, ничего, будет и на нашей улице праздник. С непривычки я сильно захмелел, и помощник отвел меня в крохотную каюту, где я с удовольствием упал на мягкую кровать и уснул. Проснулся утром от криков матросов и топота ног по палубе, пару раз хлопнул перекладываемый парус. Явно что-то происходило. Я выскочил на палубу. На корме возле рулевого стоял Винченцо и смотрел вдаль в подзорную трубу. Сколько я ни всматривался, море казалось чистым.
– По какому поводу паника?
– Нас догоняют две галеры, идут быстро, кто они – сказать пока не могу, флагов не видно. Могут быть турки, могут марокканские пираты, могут корсиканцы. Одни не лучше других. Любые могут ограбить, отобрать товар, а то и судно. Команду иногда заковывают и сажают на весла, а если будут сопротивляться, то и потопят.
– И что решил ты?
– Надо будет уходить на всех парусах. Но у нас торговое судно, с военным или пиратским судном мы тягаться не можем. Надежда есть, здесь часто встречаются венецианские, итальянские, греческие суда. Мы с ними в дружеском договоре, помогут. Сами вряд ли отобьемся, у нас всего четыре пушки, команда не выдержит абордажного боя.
– Где пушки?
– Лекарь, позволь на судне распоряжаться мне, или ты знаком с огненным боем?
– Знаком, дозволь осмотреть пушки.
Винченцо подозвал матроса, что-то сказал по-итальянски, и мы стали спускаться на нижнюю палубу. По обоим бортам стояло по две пушки, калибр небольшой, видно, что ими никто давно не занимался, только что паутиной не заросли. Ядра лежали недалеко, в деревянных ящиках. Матрос не спеша достал откуда-то банник и фитиль. Еще более долго искал порох. Да, торговцы они, может, и не плохие, но вояки из них, как из меня балерина. Не торопясь, я оглядел пушку, матрос с любопытством наблюдал. Я знаком попросил помочь зарядить. Одну пушку зарядили ядром, вторую крупной картечью, с другого борта сделали так же. Поднялся на корму. Теперь суда можно было видеть и невооруженным глазом. Были они далеко, но шли не только под парусом, видны были мелькающие весла, вспенивающие воду. Догоняют, не уйти.
– Винченцо, кто у вас канонир?
– Боцман умеет стрелять из пушки, ему помогают несколько матросов. Постоянных пушкарей у меня нет, судно торговое.
Хреновато, если нет практики, будем только переводить порох почем зря.
– Может, еще и обойдется, Юрий.
Вот в этом я сильно сомневался. Пару часов нас догоняют галеры, чтобы поздороваться? О своих сомнениях я сказал купцу.
– Недалеко Варна, неизвестно только, что будет раньше – нас догонят или мы приблизимся к порту. Поскольку это земли Османской империи, на море постоянно патрулируют турецкие военные суда. Купцов стараются не дать в обиду, иначе нарушится вся торговля.