Огонь души
Шрифт:
— Они хотели бы доверять вам. Они спрашивают, доверяю ли я. Я доверяю тебе. Если ты скажешь, что королю можно доверять, я буду доверять.
Леофрик слегка улыбнулся ей и повернулся к отцу.
Король потянулся через стол и взял ее за руку.
— Я даю эту клятву перед Богом, Астрид с Севера. Я хочу, чтобы это было моим искуплением перед тобой. Если ты можешь простить меня, пусть твои люди поселятся здесь и сделают нас всех сильными.
Астрид отдернула руку и посмотрела на короля, затем снова повернулась к Леофрику. В его глазах она видела будущее. Здесь, в этом
Она доверяла своему мужу, а он — своему отцу. Астрид поняла, что тоже доверяет королю. Она простила его. Еще до этого предложения она его простила.
Она повернулась к Леифу и Вали.
— Он — правда. Мы можем ему доверять. Клянусь своей жизнью.
24
В ту ночь предводители северян вернулись в свой лагерь, чтобы обсудить с остальными предложение короля. Астрид осталась с Леофриком. Когда она попрощалась с друзьями, и они удалились в свои покои, король уже ждал их в общих комнатах.
Он протянул руки к Астрид, и после минутного колебания она позволила ему обнять себя.
— Спасибо, дочь, — сказал отец Леофрика, отпуская ее. — Ты наполняешь меня надеждой. Помнишь, я говорил тебе, что Дреда давала мне свет в темное время?
— Ja. Я помню.
— Теперь ты — мой свет. Мы проводили Эдрика в последний путь сегодня. Я потерял двоих детей всего лишь за год. И все же я храню надежду и радость в своей печали. Теперь я вижу будущее. Ты даешь мне этот свет.
Ее глаза встретились с глазами Леофрика, и он увидел в них неуверенность и беспокойство. Он улыбнулся. Астрид не привыкла к таким проявлениям эмоций. От короля и Леофрик не ожидала такого. Только Дреда знала мягкость их степенного отца.
Подняв руку для поцелуя, король пожелал им спокойной ночи и удалился в свои покои.
Леофрик обнял жену.
— Сегодня ты была великолепна.
— Как? Я только плохо говорила на двух языках.
— Нет, ты делала гораздо больше, чем просто говорила. Ты свела вместе два мира. Потому что ни один из этих миров не мог потерять тебя.
— Если другие согласятся.
— А они согласятся?
Она поиграла с верхними застежками его черного камзола. Ее пальцы, скользнувшие по его шее, послали по теплую дрожь.
— Леиф умеет хорошо говорить. Вали тоже. Они уговорят Гуннара и Толлака. Так что, я думаю, ja. Так и будет, — ее глаза встретились с его. — Я остаюсь, если им нужна земля и если нет. Я остаюсь с тобой.
Он застонал и схватил ее руки, прижимая их к своей груди.
— Ах, Астрид. Сколько я молил Бога о том, чтобы услышать это. Узнать, что ты любишь меня и хочешь жить со мной. Я так надеялся, что ты простишь нас.
— Я простила. Больше никакого прошлого. Теперь мы создаем будущее.
Она потянула его за руку и повела в его комнату.
— оОо~
Как только они сбросили одежду, и Астрид забралась в постель, Леофрик задернул тяжелые шторы — не для уединения,
Когда он раздвинул шторы и присоединился к ней, она лежала на спине, опершись на локти, жемчужные кончики ее грудей выступали вперед, как две спелых ягоды. Он прополз по шелку и навис над ней, взяв одну эту ягоду в рот и тут же отпустив ее, когда потянулся за другой. Астрид выгнулась от удовольствия, запрокинув голову, пока он сосал ее, но когда его рука потянулась к золотистому треугольнику волос между ее бедер, изогнулась и толкнула его, и он оказался на спине прежде, чем смог сообразить, что происходит.
Она оседлала его, и он застонал.
— Да. Оседлай меня. Господи, да.
Но Астрид не приняла его в себя. Вместо этого она наклонилась и легко всосала кожу его шеи, затем двинулась вниз, по груди, засасывая его плоть в рот и покусывая его, так, чтобы укусы не причиняли боли, но ощущались и после того, как она спустилась вниз. Она сосала его соски, пока они не стали тугими и болезненными. Потом зарылась носом в волосы на его груди. Провела кончиком языка линию по центру его живота, вокруг пупка и дальше вниз, облизывая его, словно сладость.
С каждым касанием ее языка, с каждым укусом, с каждым прикосновением ее носа, губ или груди, скользящих по его коже, Леофрик чувствовал новый поток тепла, собирающийся глубоко внутри. Все его мышцы превратились в камень, и он изо всех сил пытался вдохнуть, чтобы разогнать по телу кровь.
Ему нужно было быть внутри нее, но когда он попытался взять верх, схватить ее, прижать ее бедра к своим, она оттолкнула его и продолжила соблазнять.
Одна из ее грудей коснулась головки его плоти, и он подумал, что освободится прямо сейчас. Она сделала это снова, на этот раз намеренно, наслаждаясь ощущением, а затем взяла его плоть руку и стала водить ей по соску. Леофрик поднял голову, чтобы посмотреть, и вид ее собственного удовольствия — глаза Астрид были закрыты, зубы прикусили губу — свел его с ума. Он уронил голову на постель со стоном отчаянного экстаза.
— Пожалуйста. Астрид, пожалуйста.
Она ответила, взяв его в рот. Облизала языком головку и глубоко втянула его, чтобы выпустить, отстраняясь каждый раз, когда его бедра поднимались вверх в надежде освободиться. В четвертый или пятый раз — он сбился со счета, — когда она отказала ему в освобождении, Леофрик громко застонал в отчаянии:
— Астрид!
Она рассмеялась — этот смех никогда не надоест ему.
— Не так. Внутри меня. Скоро.
Он снова поднял голову. Она уютно устроилась между его бедер, улыбаясь ему, ее руки обхватили его плоть, улыбающиеся губы были совсем рядом.
Когда-нибудь он перестанет думать о ее улыбках и смехе как о редком удовольствии. Когда-нибудь она познает такую радость, что все узнают музыку ее смеха. Он знал, что это правда, потому что теперь у них была целая жизнь, которую они могли разделить.
— Ребенок? — спросил Леофрик. — Ты хочешь еще одного ребенка?
Она кивнула.
— Я воспитаю ее воином.
Он приподнял бровь, но ее это не переубедило.
— Я думаю, что изменю это место так же, как это место изменило меня. Наши дети будут воины. Мальчики и девочки.