Огонь и ветер
Шрифт:
— А второй рауф?
— Тут несколько сложнее, — Ри сел поудобнее, облокотившись о каменную спинку скамейки. — Во-первых, он умер от старости, и уже довольно давно. Во-вторых, по-настоящему его будет ждать, пожалуй, только Ит. Может быть, я. Но, боюсь, не настолько, насколько требуется. К сожалению, я не могу объяснить, каким образом ко мне в руки попал этот материал, но…
— Это меня не касается, — отрицательно покачал головой Эрл.
— Дело в том, что мы не планировали это воссоздание, — Ри нахмурился. — Фэб всегда был очень сложным, и, признаться, случалось так, что я просто не мог разобраться ни в его мотивациях,
Эрл задумался.
— В любом случае, его любили, если я правильно понял. И тот, кто его любил, жив — а значит, его именем звать будет можно. Ри, поймите, мне не настолько важны сейчас эти тонкости, мне важно знать другое: о ком я имею право говорить.
— Ит, — пожала плечами Берта. — В таком случае, получается, что только Ит.
— Сын, по их словам, очень похож на Фэба, — вспомнил Ри. — Внешне. Характер у него испортился лет этак после сорока…
— Да, говорили, — кивнула Берта. — Ладно, это действительно неважно сейчас. В общем, Ит. Так ему и передайте.
Эрл кивнул в последний раз и улыбнулся.
— Вы торопились, поэтому не буду вас больше задерживать. — Он встал. — Ри, Берта, до встречи. Очень рад сотрудничеству.
— Надеюсь, всё получится, — Ри тоже поднялся.
— У вас интересный случай. Частным порядком скажу вам — удивлюсь, если не получится, — беззвучно произнёс Эрл. — Я теург-уно Окиста уже не первую сотню лет, и за время моего становления материалы всего два раза попадали к нам, во-первых, оттуда, — он сделал какой-то замысловатый жест рукой, который не распознали ни Берта, ни Ри, — и, во-вторых, с такой поддержкой, как ваша. В вас нет корысти, вас проверило время, и, что самое поразительное, так это огонь, который я в вас сейчас вижу. Вы пылаете — друг другом. Может быть, вы не видите этого сами. Но это не важно, важно лишь то, что этот огонь существует.
— Спасибо, — Берта, опираясь на руку Ри, тоже встала. — Спасибо вам за такие добрые слова, теург-уно Эрл. Хочется верить в то, что вы правы.
Вернувшись в квартиру и отпустив Марка обратно в клинику, они прежде всего, не сговариваясь, налили себе по стакану воды, сели друг напротив друга за стол и залпом эту воду выпили.
— Ну чего? — спросил изнывающий от нетерпения Брид. — Как всё прошло?
— Хорошо, — Ри потёр виски. — На удивление.
— А меня трясёт до сих пор, — пожаловалась Берта. Тринадцатый запрыгнул на соседний стул, сел, потом повелительно протянул Берте руку. — Нет, милый, не надо. Это просто нервы.
— Так давай полечу твои нервы, — пожал плечами Мотылёк. — Дай руку. Дай, сказал!
— Ладно. Слушай, Ри, врала я там… мне даже немного стыдно.
— Ты о чём? — не понял Ри.
— О Фэбе, разумеется. Для Ита он был запретной темой, понимаешь? — Берта утомлённо прикрыла глаза. — Я же пыталась что-то узнать, но он ведь если упрётся…
Она недоговорила. Безнадёжно махнула свободной рукой.
— Ему это было просто тяжело, — подсказал Ри. — Он ведь действительно Фэба очень любил. По крайней мере, в те годы.
— И что сейчас будет? — горько спросила Берта. — Ну вот на кой, а? Ещё и это? Мало ему тех встрясок, которые есть, так теперь…
— По-моему, ты сгущаешь краски, — возразил
— Конечно, справится, — сардонически усмехнулась Берта. — Он всегда сильный, и всегда справится. Ну, правильно. Сумел же он двадцать лет справляться с двумя психопатами и одной инвалидкой…
— Прекрати, а! — Ри хлопнул по столу ладонью.
— Он обрадуется, Ри, — вдруг тихо сказал Тринадцатый. — Знаешь, мы ведь тоже в некотором смысле гермо. И Вудзи, который нас создал, тоже был гермо. Так вот, послушай, чудовище, что мы тебе скажем. И ты, Берта, тоже послушай. Он не поверит. Он придумает себе чёрт-те что — а то вы все Ита не знаете. Но в душе он обрадуется. Потому что, сказать вам по секрету, любому гермо тоже хочется быть иногда…
— Гермо, — усмехнулся Брид. — Это я шучу, конечно, но не всё же ему только тянуть лямку и ничего взамен, правда? Для гермо в таком союзе важен даже не секс, его может и не быть. Душа важна. Мы Фэба знали. И очень хорошо помним Ита молодым. Ты его не застала таким, Берта. Поверь, он действительно… может быть, он сам не поверит себе же…
— Ему это надо, — твёрдо сказал Тринадцатый. — Он вшестеро дольше вас всех таскает внутри этот камень. Он забыл, что можно быть счастливым.
— А разве не был? — прищурилась Берта.
— Был. Но не так, — упрямо повторил Брид. — А ты, чудовище, умный, а на самом деле дурак. Джесс бы поняла, о чём я говорю.
Ри промолчал. С досадой нахмурился.
— В общем, просто ставь его перед фактом, — твёрдо закончил Брид. — Пусть привыкает. Да, это нелегко, но всё равно — то, что есть, уже не изменишь.
— Когда вы вернётесь? — Тринадцатый выпустил руку Берты и перебрался на стол, чтобы сесть поближе к Ри.
— Не знаю, — понурился тот. — Нет, на самом деле не знаю. Бертик, очень нужен твой совет. Сейчас я тебе расскажу про эти… исследования, а ты скажи, что ты по этому поводу думаешь.
— Давай, — она разом посерьёзнела. — Сколько у нас на самом деле времени?
— Пара часов, не больше. До темноты.
— Рассказывай.
Провожать Ри пошли все вместе — оба Мотылька настояли на том, чтобы их взяли тоже. Катер Ри загнал в самую дальнюю часть дендрария, к склону, и сейчас они, не торопясь, брели по подсвеченной дорожке, уходя прочь от смутно белеющей в темноте стены Саприи. Мотыльки убежали вперёд — за эти дни погулять и хоть немного размяться им толком не удалось, и было интересно поглядеть, что тут и как — а Берта и Ри шли, чем дальше, тем медленнее. Берта переоделась: на ней был кардиган, очень похожий на тот, что носила агентша Сара, и свободные брюки, перехваченные на талии широким поясом. А Ри пришлось надеть те вещи, в которых он прилетел — ведь совсем скоро он вернётся, и лишние вопросы… ну совершенно ни к чему.
— Не знаю, ой и не знаю, — Берта остановилась. — Ри, понимаешь, не совпадает. Ничего и ни с чем. То, что они заставляют вас делать, по меньшей мере опасно, а уж если смотреть с логической точки зрения — вообще абсурдно.
— Да? — Ри тоже остановился, повернулся к ней. — Почему?..
— Милый мой, очнись! Подумай сам: вы прозваниваете какие-то площадки. Да ещё и со спиральной структурой, так?
— Ну да.
— Что — «ну да»?! Вы соображать разучились! Ри, дорогой… Ну ты сам подумай, что вообще имеет такую структуру! Это ведь трёхмерное образование, так?