Огонь луны
Шрифт:
Мэгги тепло улыбнулась.
— Да, Филип, хорошие новости: несмотря ни на что Риви жив. Спасибо, что сказал.
Филип любезно изобразил досаду.
— Конечно, Мэгги, это хорошие новости. К счастью для тебя. Но…
— Но ничего. Сегодня я не иду на репетицию, а если ты будешь давить на меня, то не приду и на спектакль.
Янтарный глаза Филипа сузились.
— Мэгги Чемберлен…
— Скоро уже Маккена.
— Тебе хотелось бы так думать, — вызывающе бросил он, усаживаясь на стул, который только что освободил секретарь
Мэгги с минуту восхищенно разглядывала свое кольцо.
— Кажется, Риви распорядился, чтобы моя подпись принималась вместо его в том, что касается бизнеса.
Филип разинул рот. Он никогда не верил, что Риви намерен жениться на Мэгги, но теперь был вынужден смотреть правде в глаза.
— Это значит, что этот человек фактически отдал тебе все, чем владел!
— Он доверяет мне, — торжествуя, сказала Мэгги. — Должно быть, он полагает, что я очень практичная.
Филип громко и грубо хмыкнул.
— Скорее всего, он настолько одурел, что не знает, что творит. А ты, Мэгги вовсе не «практичная». Если бы ты была таковой, то не стала бы отказываться от возможности поехать в Америку!
Мэгги улыбнулась, усевшись на край стола Риви и скрестив на груди руки.
— Я уверена, что многие актрисы хотели бы поехать, — весело сказала она. — Лоретта Крэйг, например.
— Люди, занятые в спектакле, хотят, чтобы ехала ты. Если ты не поедешь, то ни я, ни Сэмюэл тоже не поедем.
Мэгги почувствовала себя немного виноватой.
— Филип, я беременна, — спокойно напомнила она. — Как я им понравлюсь с таким вот животом?
— Ты могла бы сделать короткий перерыв, а потом оставить ребенка с нянькой где-нибудь и…
— Оставить моего малыша с незнакомым человеком? — Мэгги позеленела от злости. — Ты, должно быть, шутишь, Филип. Я ни секунды не думала об этом!
Филип подался вперед, обхватив голову руками и пальцами ероша волосы, как будто собирался вырвать их. Он издал странный стон, и Мэгги нагнулась, чтобы заглянуть ему в лицо.
— Филип?
— Почему все это мне? — завыл он. — Почему?
Мэгги сочувственно погладила его по голове и удалилась.
Оставшиеся дни тащились, как улитка. Днем Мэгги помогала Коре заниматься с Элизабет, уговаривая ребенка вводить в свою по-прежнему бедную речь все новые и новые слова. А по вечерам она отдавалась игре в спектакле, и каждый раз, когда занавес опускался, ей приносили все больше и больше цветов и предложений о гастролях в других частях света. Конечно же, Мэгги очень льстило такое признание, хотя она вовсе не собиралась уезжать из Австралии. И хотя о таком успехе она мечтала всю жизнь, Риви для нее был важнее.
В следующую пятницу, когда она, пропустив очередную репетицию, ходила взад-вперед по дорожке, к дому подъехал экипаж. К ее удивлению, первым вышел Джеми.
Он потрепал ее по щеке и, пробормотав: «О, черт», поцеловал в лоб. Мэгги вытягивала шею, пытаясь заглянуть внутрь кареты. Джеми обхватил ее за плечи и заставил посмотреть себе в глаза.
— Мэгги, Риви не в себе. Тебе придется быть очень, очень терпеливой.
И тут ожидание стало невыносимым. Мэгги стряхнула руки Джеми с плеч и поспешила к карете, дверь которой была распахнута. Одно сиденье было убрано, и там, необыкновенно прямо, в инвалидном кресле сидел Риви. На его лице не было и тени того, что он узнал ее, и сердце Мэгги упало.
Она влезла бы внутрь, но Джеми с кучером отстранили ее, чтобы вытащить кресло Риви. Он никак не прореагировал на передвижение, а просто бессмысленно смотрел куда-то вдаль.
— Риви? — прошептала Мэгги.
Ответа не последовало — ни взгляда, ни движения мышц. Риви напоминал одну из восковых фигур, которые Мэгги видела однажды в Лондоне. Джеми ласково взглянул на нее и покатил кресло Риви к дому. По требованию Мэгги они с кучером подняли его наверх в его комнату.
— Пожалуйста, оставьте нас одних, — хрипло попросила Мэгги, и оба мужчины послушно вышли. — Риви…
Он смотрел не на нее, а сквозь нее, как будто она была невидимкой. Сердце ее сжалось, она подошла к нему и нежно взяла его за руку, приложив ее к своему животу.
— У меня внутри растет ребенок, Риви, — сказала она. — Твой ребенок.
Она заметила, как у него за ухом почти незаметно дернулся мускул, и снова радость наполнила ее. Она наклонилась и поцеловала Риви в лоб.
— Я люблю тебя, — сказала она. — Я люблю тебя сейчас и буду любить всегда.
Слеза показалась в глазу Риви и покатилась по гранитной щеке. И тогда Мэгги поняла, что он обязательно поправится.
Это был ее прощальный спектакль, и когда он закончился, публика поднялась, крича и аплодируя. Мэгги вышла на поклон вместе с остальными. За кулисами Сэмюэл поднял ее и звонко чмокнул в щеку.
— Ты просто неповторима! — сказал он.
Мэгги счастливо засмеялась. Она будет очень скучать по Сэмюэлу: он был настоящим другом, который помогал ей в спектаклях и никогда не требовал того, чего требовали обычно другие мужчины.
— И ты тоже, — ответила она, запыхавшись, когда ее ноги снова коснулись пола. Вокруг толпились люди, но она медлила, взглянув в лицо Сэмюэла. — Ты не сердишься на меня? Я хочу сказать, из-за гастролей?
Сэмюэл улыбнулся и взял ее за руки повыше локтя.
— Как я могу сердиться на тебя, когда глаза твои так сияют? Твоя трагическая мордашка разбила мне сердце.
Мэгги потянулась, чтобы коснуться его гладко выбритой щеки.
— Будь всегда счастлив, Сэм, — тихо сказала она и ушла.
Ее карета ждала в аллее за театром, но там, увы, стоял Дункан Кирк. Он прислонился к каменной стене здания, куря сигару, но, увидев Мэгги, бросил ее на землю.
Вид у него был такой измученный, что Мэгги не могла на него злиться. Она закуталась в шаль и сказала: