Огонь, мерцающий в сосуде

Полякова Татьяна Викторовна

– Я не пойду, и вообще...

– Да ладно. Все нормально. Я не собираюсь ему говорить, что труп видела ты. Еще вопрос, был ли труп, оставь свои глупые страхи, у тебя теперь есть я. Скажу, когда надо бояться.

– Спасибо, – съязвила я.

– Пожалуйста, – пожала плечами Ольга.

Мы вышли из лифта на шестом этаже, возле открытой двери в квартиру номер двадцать четыре замер мужчина. Лет тридцати с небольшим, светлый ежик волос, брови сведены на переносице, по всему выходило, нам тут не особенно рады.

– Привет, – широко улыбнулась

Ольга, а он вновь чертыхнулся и головой покачал.

– Выглядишь по-дурацки, – заявил он, судя по всему, имея в виду ее наряд.

– Издержки жизни в глубоком подполье. Узнал бы меня, если б на улице встретил?

Отвечать на этот вопрос Валентин не стал, посторонился, пропуская нас в квартиру, окинул меня взглядом с ног до головы и спросил:

– Кто это?

– Подруга. Я у нее сейчас обретаюсь.

– Что-то я ее раньше не видел.

– Так это и ценно. У тебя водочки не найдется? Что-то я малость взволнована.

Мы прошли в кухню, ничем особо не примечательную. Ольга плюхнулась на стул, я, подумав, села напротив. Валентин достал из холодильника колбасу, аккуратно разложенную на тарелочке, и бутылку водки, вспомнил про хлеб, нарезал его толстыми ломтями. Из шкафа появились три стопки, нам налил по полной, себе половину.

– Твое здоровье, – сказала Ольга и выпила. Едва пригубив водку, Валентин отошел к окну, сел на подоконник и продолжил нас разглядывать, в лице читалось сомнение и плохо скрываемое беспокойство.

– Ты чего пришла? – не выдержал он.

– Разговор есть. Серьезный. Скажи-ка мне, друг сердечный, а куда это у нас Игорек запропастился?

– Гордеев?

– Ага, ага, – закивала Ольга.

– Тебе лучше знать. Прошел слух, что ты с ним от Валерки сбежала. Сегодня Светка звонила, интересовалась, неужто правда?

– Светка – дура, а у тебя-то с головой все в порядке, скажи на милость, с какой стати мне от Валерки сбегать?

– Вот уж не знаю... Гордеев сыночком очень недоволен, не зря тот в клубе прятался, папаша давно собирался его в психушку отправить на лечение. Может, Игорек решил, психушка подождет, и от папы смылся. И ты вместе с ним.

– Вместе с ним мне не резон. Выходит, ты ничего не знаешь?

– Про Игоречка? Нет.

– Ага. И с чего вдруг муженек меня под арест посадил, да еще твоих придурков сторожить приставил?

– У Валерки и спрашивай.

– Я тебя спрашиваю. Ведь как-то он тебе это объяснил? Только не надо прикидываться, что о моем заточении ты не знал.

– Ну, знал, – поморщился Валентин. – Но вопросов не задавал. Я их сам не люблю и к другим с вопросами не лезу.

– Но ведь некие мысли в голове имелись?

– Я решил, что Валерка на тебя просто разозлился, – ответил хозяина квартиры, пожав плечами. – Иди домой и поговори с мужем. Он, должно быть, беспокоится.

– Придется ему еще немного побеспокоиться, – фыркнула Ольга. – Он мне растолковать, что да как, не пожелал, прислал твоих чертей – и под замок. С женой, скажу тебе, так

не поступают. Теперь я не желаю с ним беседы вести задушевные. Чтоб впредь неповадно было.

– Ольга, – Валентин взглянул хмуро и головой покачал. – Кончай дурить. Двигай домой, незачем тебе по городу болтаться. Гордеев сына ищет, сегодня Башка в клубе был, вынюхивал, вопросы задавал, когда вас с Игорьком там видели в последний раз и все такое... Башка редкий урод, ты ж знаешь, пусть лучше думает, что ты с Гордеевым где-то у теплого моря брюхо греешь.

– Где ты у меня брюхо видел? – возмутилась Ольга, но тут же запечалилась: – Значит, Николаша обо мне спрашивал? Ой, как нехорошо.

– А я о чем? Топай к мужу, он решит, что делать.

– А самолюбие? Да и Коленьку мне бояться причин нет.

– Ага. Башка сначала ребра тебе пересчитает, а потом о причинах спросит. Ты ж его знаешь.

– Знаю, знаю. Лютый зверь у нас Коленька. Гордеев велел ему сына искать?

– Выходит, так.

– Ну, тогда от Башки надо не мне, а тебе прятаться, – хмыкнула Ольга, Валентин уставился на нее, сверля взглядом, а она ласково продолжила: – А что за труп ты из гостиницы вывез? Случаем, не Игорька моего?

Валька закатил глаза и матерно выругался.

– Ты спятила, что ли? – взгляд его метнулся в мою сторону, и он добавил в голос суровости: – Давай выметайся отсюда.

– Если ты из-за подружки моей, считай ее слепоглухонемой.

– Ты б поберегла девчонку-то, что она подумает?

– А чего ей думать? Ладно, иди, милая, телевизор посмотри, – повернулась она ко мне. – А мы тут еще водки выпьем.

Я с большой готовностью поднялась и покинула кухню.

Ольга обещала не рассказывать о том, что я труп видела, и вот, пожалуйста. Разве можно ей доверять? А я-то хороша, у самой язык за зубами не держится, а к ней с претензиями.

Я прошла в гостиную, включила телевизор, но через минуту уже была возле двери в кухню. Уж если не хватило ума помалкивать, по крайней мере буду в курсе, чего следует ждать от этого разговора.

– Спятила, при девчонке болтать такое? – гневно выговаривал Валька. – Мозги у тебя набекрень.

– Если только самую малость, – хихикнула Ольга. – Терпеть не могу, когда со мной в кошки-мышки играют. Ты, Валя, видно, забыл, чем мне обязан?

– Не забыл, – огрызнулся он.

– Тогда давай начистоту.

– Скажи на милость, зачем ты притащила сюда девчонку?

– Деть некуда, а бросить жалко. Девчонка лишнего слова не скажет, не боись. Так что за труп ты из гостиницы вывез?

Недолгая пауза, потом Валька обреченно спросил:

– Кто из этих придурков проболтался?

– Оба. Пока меня сторожили, языком мели, как тетки на рынке, а я от безделья прислушиваться стала к их болтовне.

– Уволю к черту...

– Лучше утопи, как котов шелудивых, – засмеялась Ольга.

– Может, и придется. Боюсь, дело принимает скверный оборот, если Башка везде свой нос сует.