Огонь на солнце
Шрифт:
— Убирайся к чертовой матери, — закричал он, — а не то все здесь взлетит на воздух!
— Я уверен, он сделает это, мсье, — сказал Гарготье. Голос его дрожал.
— Клянусь всеми чертями, я сделаю это! — воскликнул юноша.
Офицер полиции должен оценить ситуацию и вовремя принять верное решение… Полный Караульный рекомендовал Одрану в общении с душевнобольным сначала выяснить причину его волнения, а затем постараться успокоить.
— Я пришел с миром.
Юноша засмеялся. У него были грязные длинные волосы и редкая, клочковатая бородка; одет он был в полинялые джинсы и клетчатую рубашку с оторванными рукавами. Чем-то он напоминал самого Одрана — естественно, до встречи с Фридлендер Беем.
— Может, присядем поговорим? — спросил Одран.
— Что ж — поговорим, пока мне не надоест, — откликнулся юноша. — Садись, раз такой храбрый. Только руки держи на столе.
— Ладно. — Одран выдвинул стул и опустился на него. Он сидел спиной к бару, но боковым зрением видел Мэдди Гарготье. Она тихо всхлипывала.
— Ты все равно не переубедишь меня, — заявил юноша.
Одран пожал плечами:
— Я только хочу выяснить, из-за чего шум. Как тебя зовут?
— Черт! А тебе это зачем?
— Меня зовут Марид. Я родился в Мавритании.
— Ты можешь называть меня Аль-Мунтаким.
Мальчик с бомбой присвоил одно из девяноста девяти прекрасных имен Бога, Оно значило — Мститель.
— Ты всегда жил в городе? — спросил его Одран.
— Да нет же. В Миере.
— Это местное название Каира? — спросил Одран.
Аль-Мунтаким в ярости вскочил. Он ткнул пальцем в сторону Гарготье за стойкой и заорал:
— Видишь? Видишь это? Сейчас всем вам конец! — Он схватил коробку и сорвал с нее крышку.
Одран почувствовал сильную боль во всем теле, словно все его суставы растягивали и выкручивали в разные стороны. Каждый мускул в его теле ныл, а кожа горела, будто по ней прошлись наждаком. Агония длилась несколько секунд, после чего Одран потерял сознание.
— Ты в порядке?
Нет, я чувствовал себя совсем не в порядке. Кожа моя горела так, точно я дня два без передышки жарился на южном солнце. Все мои мышцы дрожали. Руки, ноги, все тело и даже лицо сводило судорогами. Моя голова трещала, а во рту был кислый
Я делал невероятные усилия, чтобы понять, кто говорит со мной, и едва разбирал слова — мешал оглушительный звон в ушах. Со мной говорил Шакнахай. Что означало мое присутствие на этом свете? За миг перед своим открытием я полагал, что уже давно в гостях у Аллаха, и оказаться в живых при данных обстоятельствах не было таким уж удовольствием.
— Что… — проскрипел я: во рту было так сухо, что я едва мог говорить.
— Держи. — Шакнахай протянул мне стакан холодной воды. Я понял, что лежу навзничь на полу, а Шакнахай и мсье Гарготье стоят надо мной, нахмурясь и сочувственно кивая.
Я взял стакан и выпил, благодаря людское милосердие, после чего попытался заговорить снова.
— Что произошло? — спросил я.
— Ты взлетел на воздух, — ответил Шакнахай. — Точно, — согласился я.
Широкая улыбка взрезала суровый лик Шакнахая. Он нагнулся и протянул мне руку:
— Вставай!
Я последовал его совету, нетвердо держась на ногах и покачиваясь, устремился к ближайшему стулу.
— Джин и бингара, — попросил я Гарготье. — И немного лимонного сока.
Бармен скривился, но мигом занялся приготовлением напитка. Я нашел свою коробочку с соннеином и вынул восемь или девять таблеток.
— Я слышал о твоем пристрастии к наркотикам, — сказал Шакнахай.
— Да, что есть — то есть, — ответил я.
Гарготье принес напиток, и я проглотил таблетки. На отдых времени у меня не было. А теперь через пару минут я снова приду в форму.
— Все вокруг были смертниками в те минуты, пока ты уговаривал парня, — сказал Шакнахай. Я чувствовал себя не настолько хорошо, чтобы выслушивать его лекцию. Однако он не отставал: — Чего, черт возьми, ты добивался? Права стать его адвокатом? Мы так не работаем, когда жизнь людей под угрозой.
— А как же вы работаете? — спросил я.
Он широко развел руками, словно удивляясь моей непроходимой тупости.
— Пробираемся туда, где он не может нас заметить, и замораживаем паршивца.
— А меня вы заморозили до или после того, как проделали это с Аль-Мунтакимом?
— Ах вот как он назвал себя? Извини, старина, но с этими статическими пистолетами частенько случается световая диффузия. Я не хотел зацепить тебя; слава Аллаху, от них не бывает стойких повреждений. Когда он вскочил со своей коробкой, я не мог ждать, пока ты отойдешь в сторону. Пришлось стрелять.
— Ну да ладно, — сказал я. — Что было — то было. А где сейчас Мститель?
— Пока ты спал, подъехала машина-рефрижератор, и его увезли в тюремный госпиталь.
Это слегка вывело меня из себя:
— Террориста-сумасброда везут в госпиталь на чистые простыни, а я валяюсь на грязном полу в этом треклятом кабаке?
Шакнахай только пожал плечами:
— Ему пришлось гораздо хуже, парень. Тебя только зацепило, а он получил сполна.
Стало быть, Аль-Мунтаким сейчас чувствовал себя препаршиво. Так ему и надо.