Огонь наших сердец
Шрифт:
– Пойдём за водой? – толкнула я Дашу, показывая на пустую пятилитровую бутылку воды.
Воду мы набирали из ручья, который впадал в реку. Алик поклялся, что вода в нём чистейшая, судя по тому, что никто из нас не отравился, так и было.
– Я схожу, – мгновенно подорвался Никита.
– Сиди уже, – зашипела Даша.
– Да чего? – заупрямился тот в ответ. – Мне несложно.
– Нам посекретничать надо, – фыркнула Даша. – И вообще, – заключила она, выразительно глядя на приятеля.
– Если «вообще», – усмехнулся тот в ответ, показывая, что вообще-то
– Всё-таки, чего так долго? – села на своего конька Даша. – А он ничего, красивый, – добавила она. – Я бы не отказалась, но он сразу на тебя запал.
– Кто? – я сделала вид, что не понимаю, о ком она говорит.
Глупо, конечно, но мне необходимо было перевести дыхание от новости, что «он сразу на тебя запал». На меня? Запал?
– Этот, Павел Кононов.
– Фамилию откуда знаешь? – удивилась я.
– Да этот их, старший который, который вертолёт вызвал и ушёл, называл по фамилии. Почему так долго? – не дала она увести разговор.
– Ничего не долго, – буркнула я.
– Чем занимались? – Дашка испытывающе на меня посмотрела.
– Ничем, – я равнодушно повела плечом. – Он в реке купался, я на берегу сидела, потом в лагерь пошли.
– И всё?
– Всё! Ты вообще, что ли? – уставилась я на Дашку.
Конечно, Павел Кононов красивый и вызывает в моём организме реакцию, к которой я не готова прямо посреди тайги, вот так, с бухты-барахты, но это не значит, что у нас может что-то быть через семь минут знакомства.
И вообще – он взрослый. Сколько точно Павлу лет я не могла сказать, точно больше двадцати шести и меньше тридцати, только у меня опыт общения с сильным полом ограничивался такими же студентами как я, да папиными друзьями, которые не считались мужчинами… ну, в этом плане.
– И не приставал? – протянула она разочарованно.
– Даш, ты совсем с ума сошла? Как бы это, по-твоему, выглядело? Домогательство – это преступление!
– Ну, ладно, – Дашка понуро опустила голову. – Просто между вами настоящие искры летели. Пиу-пиу! Вот я и навоображала…
– Выображовывай обратно, – фыркнула я.
– Прости, чего-то я и правда забыла, что ты у нас святая Мария Магдалина.
Осталось только закатить глаза. Святая… как же. Видела человека второй раз в жизни, поговорила три минуты и мысленно залезла ему в трусы. Не подробно, не в деталях, но всё равно попахивает объективизацией, если этот термин вообще применяют в отношении мужчин.
– Всё-таки, познакомься с ним поближе, – поучала Даша, когда мы шли от ручья, по очереди неся баклажку с водой. – Где живёт, сколько лет, есть ли отношения? Вдруг он женат, например, или дети есть.
– Он вообще может быть не из нашего города, – силясь казаться равнодушной, качнула я головой. – Представляешь, они все пожарные-десантники!
– Вот это да… – протянула Дашка. – Слушай, как думаешь, у него друг есть, чтоб такой же, как Павел, только для меня.
– Так спроси его, – засмеялась я.
– Спрошу, – кивнула Дашка, заливаясь смехом.
Глава 6
Пашка блаженно растянулся на примятой траве, глядя на шпили деревьев, убегающих ввысь, и синее-синее, высоченное небо. Щебетали птицы, ветер шелестел листвой, наверняка, если присмотреться к травинкам рядом, нарисуется какая-нибудь букашка, спешащая по своим, букашечьим делам. Жизнь…
Довольно потянулся. Хорошо-то как. Даже гомон молодёжи не мешает. Глаза закрывались сами. Всё же отлично, что они встретили студентов. Внезапная передышка для организма – настоящий подарок.
Амгалан травил байки про житьё-бытьё авиалесоохраны, причёсывал по ушам восторженной публике, особенно девчатам, которые только попискивали да вздыхали, слушая про героические будни пожарных-десантников.
Оно и понятно, когда ещё представится случай покрасоваться? Дома лишнего не скажешь, как бы ни была благосклонна жена к занятию главы семейства, но лучше не нервировать подробностями, потому и обходятся дежурным: всё нормально.
Пашка тоже не особенно распространялся, предпочитал помалкивать. Вернулся живой, здоровый – вот и отлично. Трепать языком – только лишний гнев вызывать, на скандал нарываться.
Здесь же благодарная публика едва не рукоплещет, почему и не расписать свой труд в красочных эпитетах, если захотелось?
– Алён, помоги! – услышал Пашка голос Марины.
Сон, как рукой стряхнуло. Вот ведь, напасть какая-то. Понятно, что секса давно не было, но мотаясь по тайге, туша огонь, погружаясь в тяжёлый физический труд и нечеловеческую усталость, об этой стороне жизни обычно и не думается. Так… лишь физиология по утрам напоминает о принадлежности к мужскому полу, да и ту перебивает желание то попить, то пожрать, то ломота во всём теле от запредельной физической нагрузки накануне.
Словно чёрт уселся на плечо Пашки и шептал на ухо: «Хороша, ох, хороша!» Завалить бы сейчас, не сходя с этого места, задрать подол синего этого сарафанчика…
Дальше мысли убегали в такие жгучие фантазии, что валяться на спине становилось откровенно неудобно, не светить же стояком на всю общественность.
И противно от самого себя. Женатый человек называется, который брак хочет сохранить, жену любит, души в ней не чает. И приятно до дрожи, как ни крути, а внезапные чувства будоражили, вызывали поток адреналина в кровь сильнее, чем первые прыжки с парашютом над пылающим лесом.
Пашка резко сел, сложил ноги одну на одну, посмотрел в сторону оживлённой компании.
Девчата готовили, вернее, готовила там Марина, а подруга её Даша и вертлявая малявка Алёна были на подхвате.
Невольно засмотрелся, хотя, казалось бы, что удивительного увидел?… Девушка готовит. В окружении Пашки в основном готовили женщины, никаких сюрпризов, никакого новомодного феминизма. Мужчины могли помочь, важно изобразить из себя шашлычника со стажем в случае надобности, но всё же традиционно кухня считалась женской епархией. Да и когда мужикам кастрюлями заниматься? Летом огонь тушат, зимой тренировки, подготовки. Приползаешь домой без ног, без рук, щи-борщи варить некогда.