Огонь неугасимый
Шрифт:
Будучи инженером бригады внешнего монтажа, Виталий Николаевич побывал и на крупнейших новостройках, и на заводах с устоявшимися традициями, посидел на совещаниях разных уровней и даже в главках. Много хвалебных и просто трескучих слов сказано в пользу хозрасчетных комплексных бригад, много цифр доказывает безоговорочную полезность таких начинаний, но по сути своей начинание это и не ново, и не столь перспективно. В принципе, в разных вариантах такое было еще в тридцатых годах и сразу после войны, что вовсе не значит, будто такой метод работы сам по себе не вносит ничего нового и нужного. Словом, в разговоре и призывах как-то
В бригаде Павлова давно уже сложилась атмосфера, во многом не похожая на общую ситуацию в цехе. Разные люди давали различные толкования и объяснения этому явлению. Слышал, например, Виталий Николаевич как-то: «Стрельцов свои замашки прививает. Нахватался у деда Гордея». И не какой-нибудь салага говорил такое, кадровый заводчанин Ступак говорил. «Нет рентабельности в павловских новшествах», — категорически заявил совсем недавно заводской экономист. Директор и вовсе насторожил: «Вы присмотритесь там, как все это влияет на трудовую дисциплину? Своевольство редко цементирует».
Предварительное мнение начальства отрицательное. Это ясно. Но если это мнение необоснованное, если в предложении павловцев есть и рентабельность, и перспективность, и, наконец-то, нечто полезное и новое в производственных отношениях, начальство не будет отстаивать своего предварительного мнения. Начальство одобрит. Ну а если оно право в своих предварительных оценках, а тут, наперекор им, только бы прослыть новаторами, люди одобрят недоброе? Проглядывается что-то болезненное в этих предложениях. Очень уж категорично требуют устранения приемщиков ОТК, к чему явно не готовы в других бригадах. Какое-то повальное учение, тоже не совсем здоровое стремление в инженеры. Конечно, учение свет, но зачем просто монтажнику инженерное образование? Поможет ли высшее образование работе? Есть, есть там зернышко, которое надо взрастить. В обязательствах павловцев есть такой пункт: «Предельно экономичное расходование средств и материалов». Тоже несколько обтекаемая формулировка, но ее не трудно конкретизировать. При обсуждении. И с этого, быть может, следует начинать.
И все равно не ясно: где суть проблемы? А тут еще парторг где-то запропастился, вечно у него неотложные дела наслаиваются на крайне неотложные. Знает же — не только экономика лежит в основе павловских предложений, но и политика. Вот и занялся бы этой политикой, если успел сам разобраться. Не успел, посоветоваться пора. Нельзя же опираться на голые эмоции…
Парторг цеха Колосков будто под дверью ждал. Тихонечко так переступил порог, к чему-то прислушался, улыбнулся хитренько и сказал:
— Запарка, мил друг товарищ начальник цеха?
Хороший мужик Антон Сергеевич Колосков. Понимающий, решительный и принципиальный. Но никак не понять: когда он настроен шутливо, а когда серьезно? Правда, при народе Колосков строго официален, никаких фамильярностей, но все равно не поймешь его.
— Сядь, отдышись, — предложил Колыванов стул рядом со своим. — Я тут мозги торчком поставил, никак не пойму…
— Погоди, прочти вот это, — подал Колосков Виталию Николаевичу смятый листок бумаги.
— Что это? — настороженно отстранился начальник цеха.
— Рапортичка. Приемщик Мошкара накатал.
— Накатал?
— Вот
— Зачем ее читать, если накатал?
— Затем читать, чтоб порядок не нарушать. Читай, читай!
Прочел Колыванов рапортичку. Подергал плечами, вопросительно посмотрел на парторга, сказал неуверенно:
— Врет ведь. Все начисто врет. Я ж его знаю, никто его не принудит, если упрется. — И хотел возвратить рапортичку Колоскову.
— Э, нет, — решительно отстранил парторг. — Это не по моему ведомству. Вон там напиши наискосочек: «Врешь ты, Мошкара». И все. И в архив.
— Ты напиши, — все же вернул Колыванов рапортичку. — Так и напиши: «Аполитичная попытка дискредитировать новаторский почин».
— А ты, мил друг, не шибко востер в политике, — укоризненно покачал головой Колосков. — Если налицо попытка такой дискредитации, то это не аполитично, это антиполитично. Это, сам понимаешь, обвинение не шуточное.
— Тогда ничего не пиши, — охотно согласился Колыванов. — Просто скажи этому Мошкаре: «Ай-яй, товарищ Мошкара, негоже так». Ну, хватит, хватит. Тут вот поважнее задачка, — потянул к себе красную папку с запачканными тесемочками. — Ты хоть вникал, что тут? — прихлопнул ладонью по папке.
— Вникал. Изо всех сил, — вздохнул Колосков. — Гордиев узел.
— Похуже, брат, похуже, — возразил Колыванов, извлекая из папки несколько листков, скрепленных ниточкой. — Бомба замедленного действия. Снаружи вроде так себе, ящичек с дырочкой, а внутри тик-так, тик-так. Ты полез на печку греться после трудов праведных, а она — громых, и ваших нет.
— Ты что — сапером служил? — спросил Колосков, не прикасаясь к листкам, но искоса прочитал: «Обязательства будущей комплексной хозрасчетной бригады, готовой возглавить борьбу за коммунистический труд». Наверно, Павлов сочинял. Стрельцов такое не сумеет.
— Что будешь говорить на совещании? — задал Колыванов прямой вопрос.
— Я за бомбу, она мне нравится.
— В целом?
— Детали уточним сообща. Да чего ты боишься, мы же сюда не каких-то махновцев приглашаем, мы… Ты чего улыбаешься?
— Его зовут Махно, а их всех — махновцами, — даже фыркнул Колыванов.
— А ты не слышал, как тебя зовут? — спросил Колосков.
— Да слышал…
— Ну, вот. Так… что я? Ах да! Обсудим. Затем и собираемся. — И привычным жестом пригладил торчащий на макушке хохолок. Ох уж этот хохолок. Сказать бы, как прозвали рабочие самого Колоскова. Небось обидится. — Но потом, потом такие дела. Через полчаса совещание начнется. Должно начаться.
Телефон дзенькнул всего разок. Коротко, вежливо. Колосков взял трубку, послушал, спросил:
— А кто с котельного? А-а! Нет, не отменяется. Передайте Захару Корнеевичу, что мы его ждем. Почему с нетерпением? Просто ждем. Да, Стрельцова тоже. И Павлова, и Стрельцова. Вот что, товарищ Погасян, я пригласил бы всех вас, но тут у нас тесновато. И еще просьба: где-то у вас там технолог новый. Да, Ивлев. Постарайтесь и его увидать. Ну а как же, товарищ Мошкара — лицо заинтересованное, обязан быть. — И, опять пригладив злосчастный хохолок, положил трубку. Посмотрел на Колыванова, сказал со значением: — Они там не простачки. Я понял так: наше решение — это наше решение, у них все решено. Вот так, мил человек. С этим тоже надо считаться. Его Величество Рабочий класс. Хозяин производства, если мы не любители пустословия.