Огонь в его объятиях

Диксон Руби

Я… счастлив. Она мое счастье. Она — мое все. И теперь, когда у нас будет семья, я не могу представить себе воина-дракони, который когда-либо был бы так полон радости.

Не имеет значения, что происходило в прошлом. Все, что имеет значение, — это будущее. И это счастливое будущее.

ЭПИЛОГ III

МЕЛИНА

—

Шшш, — говорю я своему пациенту. — Теперь ты в безопасности. Я обещаю. Все в порядке. — Я отжимаю салфетку и прикладываю ее к его бледной-пребледной коже. Он горит в лихорадке, бредит. Что бы я ни делала, это не может сбить его температуру, и это меня беспокоит. Но опять же, я не настоящий врач, и у меня нет никаких лекарств. Все, что я могу сделать, это надеяться, что любое исцеление, которое я могу обеспечить, что-то даст.

Во всяком случае, я могу предложить ему некоторое утешение.

Я опускаю тряпку в таз с водой, стоящий рядом со мной, затем отжимаю ее и прикладываю к его обнаженному плечу. Такой странный, бледный цвет повсюду. Я не знаю, что с этим делать. Его волосы точно такого же оттенка, как и его кожа, и это странно. Еще более странными кажутся его ногти, которые кажутся толстыми и затупленными, и крошечные сломанные бугорки, которые торчат из его волос, как будто они отрастают… снова. Но я не знаю, как это возможно, потому что я не знаю, что это такое.

С другой стороны, это «После», и вы часто видите какое-то странное дерьмо.

Я омываю его кожу, наблюдая, как подрагивают его глаза под веками, как будто он спит. Он может не выжить, если его лихорадка будет продолжать бушевать подобным образом. Я не вижу других свежих ран. У него в груди есть более старая рана, которая выглядит так, словно плохо зажила. Старая огнестрельная рана, если я не ошибаюсь в своих предположениях. Но вся эта сажа и кровь, которые покрывали его, когда он появился на нашем пороге? Это была не его кровь.

— У тебя интересная история, мой друг, — шепчу я ему. — Давай надеяться, что ты расскажешь ее, а? — Я заканчиваю купать его и бросаю тряпку обратно в таз, затем встаю.

Чья-то рука хватает меня за запястье.

Я ахаю, его прикосновение обжигающе горячее. Когда я смотрю вниз, то вижу, что его глаза странного, кружащегося желто-черного цвета. Я… видела это раньше. Он дракон, как Кэйл Клаудии.

Но потом он облизывает губы и сосредотачивается на мне.

— Где… где я?

Слова произнесены с акцентом, но на безупречном английском. Я расслабляюсь. Он человек. У меня просто разыгралось воображение. Дракон Клаудии так и не заговорил. Он просто смотрит на тебя своими пронзительными золотистыми глазами. Это не может быть одно и то же… а если и так, то он не такой сумасшедший, как тот.

Я снова сажусь, натягивая на лицо нежную улыбку.

— Ты в Форт-Далласе. Ты появился больной и в бреду на нашем пороге после последней атаки драконьего огня.

— Драконы… — он тяжело сглатывает и смотрит вниз на свою руку, затем сгибает ее.

— Ага. Но это было несколько дней назад. Здесь ты будешь в безопасности. Мы находимся за бетонными стенами этого здания. Они не смогут добраться до тебя здесь.

Намек на улыбку изгибает его губы, и он закрывает глаза. Я замечаю, что его зубы кажутся крупными, но они идеально квадратные.

— В безопасности.

— Верно, — говорю я ему. — А теперь отдыхай.

Я могу поклясться, что он посмеивается, даже когда расслабляется на своей больничной койке. Странный человек.

Конец