Огонь в твоей крови
Шрифт:
Оторвавшись от разорванной шеи, модно одетый парень отбросил полуживую жертву и склонился над новой.
— Не бойся, зажигалочка, — прошелестел мягко, — я не буду тебя кусать. Сейчас не буду, — уточнил весело. — Ты удостаиваешься чести войти в мою коллекцию. А знаешь, почему из двух огненных магичек я выбрал тебя? Почему не твою подругу?..
Одинокая слеза просачивается сквозь сомкнутые ресницы и медленно ползет по бледной щеке. Откровения Аристарха, так представился
…Снег ослеплял слезящиеся глаза. От холода пальцы рук потеряли чувствительность, про ноги, проваливающиеся в глубокие сугробы по колено, она и вовсе забыла, как будто они принадлежали другому человеку. Кашель разрывал изнутри, казалось, еще чуть-чуть — и она выплюнет на белую гладь поля собственные легкие…
Скомканное постельное белье. Испарина на измученном лице.
…оборотень мрачно взглянул на беглянку и вдруг глухо рассмеялся:
— Белоснежка, поклонники из-за тебя теряют головы в буквальном смысле слова!
И Шатун небрежно сгреб ногой снег на кровавую дугу, оставленную оторванной головой вампира…
Снова стон. И пальцы комкают одеяло, ногтями разрывая ткань постельного белья.
…Кровь… Темные брызги на стенах. И изломанные тела таких же, как и она, пленниц навеки впечатываются в память. И не стереть, не забыть, не выкинуть из головы…
— Аня, хорошая моя, просыпайся! — Вплеталась в сновидение тревожная просьба. — Это всего лишь сон! Ты в безопасности, слышишь?! Просыпайся!
Ее встряхнули, а затем прижали к твердой груди, в которой бешено стучало сильное сердце.
— Больше никогда, слышишь, никогда ты не окажешься в подобной ситуации. Все в прошлом, отпусти воспоминания, принцесса…
Данилевская вслушивалась в биение сердца, в низкий голос мужчины, пробудившего ее от кошмара. Чуть хрипловатый, взволнованный, искренний. Что-то показалось в нем странным, но мысль, промелькнув вспышкой молнии, быстро затерялась среди прочих.
Магичка открыла глаза и, отстранившись, недоуменно прошептала:
— Я, кажется, предупредила, что беру выходной? Что вы здесь забыли, Юрген?
— Да, предупредила. Но я-то не давал на него согласие, — с явным облегчением ответил Бранд. — Я все еще ваш работодатель.
— Вы — рабовладелец, — проводя рукой по спутавшимся волосам, возразила Аня.
Близость к разбудившему ее мужчине беспокоила, и девушка, высвободившись из кокона одеяла, села на постели, прижавшись спиной к стене.
Увидев, что смущает вторжением в личное пространство, Юрген едва заметно улыбнулся и, в свою очередь, переместился
— Жестоко, но справедливо.
— Вы поставили экран от прослушивания? Иначе прибежит кузен и заявит, что, раз вы меня скомпрометировали, придется жениться.
— Я согласен, — с готовностью отозвался экс-гонщик и пояснил: — Скомпрометировать, а дальше ситуация покажет. И, естественно, экран тишины я поставил.
— Я вам ничего не предлагала, так что нечего соглашаться, — стараясь не рассмеяться, строго уточнила магичка. И, массируя виски, тихо произнесла: — Спасибо. Спасибо, что разбудили. Иногда я боюсь засыпать.
— Как давно вас мучают кошмары?
— Одиннадцать лет, а сдается, что целую вечность. — Девушка помолчала и решительно проговорила: — Что ж, благодарю за помощь. Спокойной ночи, Юрген.
— Аня, повремените прощаться.
В изжелта-зеленых глазах Бранда плескалось смятение. Данилевская не верила: неужели волнуется? И на душе стало беспокойно.
— Что-то случилось?
— Я хочу попросить вас об одолжении, от которого зависит благополучие и, вполне вероятно, жизнь моего родственника.
— Это снова какое-то проклятие? — неучтиво перебила блондина магичка.
— Нет, не проклятие. — Юрген скупо улыбнулся и опустил взгляд. — Но прежде я хочу попросить у вас прощения.
Данилевская вопрошающе вскинула брови. Неужели он серьезно? Для некоторых мужчин попросить прощения — значит выглядеть слабым, менее мужественным. И осознавая свою неправоту, они будут молчать, стараясь сгладить вину идеальным поведением, красивыми поступками. В ход идут и дорогие подарки, лишь бы не говорить слова «извини, что причинил тебе боль, я был не прав».
— Попросить прощения? Но за что?
Теперь глядя ей прямо в глаза, блондин тихо, но четко произнес:
— За ложь, которая едва не стоила вам жизни. Чтобы лучше вас узнать, я выдумал проклятие. Его нет. Таких, как я, практически невозможно проклясть. Простите, что, убедившись в вашей честности, сразу не признался, не предложил защиту от вампиров и тем самым подверг опасности.
Насчет проклятия она и сама догадывалась. Ну не ведут себя проклятые так самоуверенно и спокойно, как Бранд! Плохой из него актер.
— Я приму ваши извинения, если открыто объясните, зачем обратились к Стивенсону. Почему настаивали на моей кандидатуре? И еще, раз проклятия нет, наш контракт недействителен?
— Да. Но обещанные компании и вам лично суммы будут все равно перечислены. И я пойму, если не захотите со мной сотрудничать. Я допустил ошибку и готов за нее платить.
— Благодарю за честность. Я приму ваши извинения и окажу посильную помощь, если подобное не повторится. Ненавижу, когда меня, проверяя, водят за нос. Итак, я вас слушаю.