Огонь ведьмы (Др. издание)

В первую очередь хочу выразить свою признательность Терри Бруксу, Джону Солу и Дону Маккуину за добрые слова и поддержку на писательской конференции на Мауи, а также за то, что они ввели меня в семью издательства «Дель Рей». Разумеется, я должен поблагодарить Джона и Шэннона Туллиусов за то, что они собрали нас среди садов и вод Уэйлеа.

Я чрезвычайно обязан Куо-Йу Лиангу, помощнику издателя, за то, что он рискнул связаться с неизвестным писателем, и не могу найти слов, чтобы поблагодарить Веронику Чепмен, главного редактора (думаю, она сейчас заняла этот пост), за то, что она привела роман в его нынешнее состояние. Огромное спасибо моему агенту Пеше Рубинштейн за то, что она встала под мое знамя.

Я поступил бы весьма несправедливо, если бы не упомянул группу

людей, которым пришлось пробираться сквозь каждую страницу всех черновиков этого романа и без чьих комментариев, замечаний и поддержки он никогда не увидел бы свет: Джуди и Стивен Прей, Кэролайн Уильямс, Деннис Грейсон, Крис Кроу, Рон Болл, Нэнси Лоэлин, Джеффри Мосс и Дейв Мик — всеми любимые и известные под общим именем «Извращенные исследователи».

И наконец, два человека, которые были моей правой и левой руками все время, что создавался этот мир и его герои. Они делили со мной мои мечты, и им принадлежит мое сердце. Я обязан им всеми своими мирами, выдуманными и реальными. Моя вечная благодарность и любовь Кэролайн Маккрей и Джону Клеменсу.

Прежде всего заявляю, что автор — лжец.

Вам следует принять это как факт перед чтением данного произведения и не забывать об этом ни на минуту с того момента, как оно попадет к вам в руки. Автор попытается смутить вас, сбить с пути здравого смысла. Опасайтесь расставленных им ловушек.

В течение пяти веков этот документ находился вне закона. Одно время чтение только первой страницы каралось смертной казнью. [1] И даже в наши просвещенные времена многие ученые убеждены, что все экземпляры «келвишских свитков» следует уничтожить. Я принадлежу к их числу.

Зачем в таком случае я пишу предисловие к столь гнусному документу, спросите вы?

Отвечаю: всего лишь потому, что я практичный человек. Несмотря на то что текст был объявлен вне закона с карательными мерами вплоть до казни приверженцев, он не прекратил своего существования. [2] Переписанные от руки экземпляры, выученные наизусть переводы, зашифрованные страницы и множество других изощренных способов помогли сохранить свитки. За последние десятилетия пришло печальное осознание того, что единственный возможный способ справиться с влиянием мерзкого документа — это регулировать и ограничивать к нему доступ, выдавая только тем, кто прошел предварительный инструктаж и обучение. Только так можно развенчать его лживость.

По этой причине данная версия свитков доступна только тем, кто учится на старших курсах университета. Ваш наставник прошел соответствующую подготовку и получил право брать в руки текст без опасений за дальнейшие последствия. Не изучайте эту книгу без специальной подготовки, читайте только в соответствии с предписанным вам графиком. Не обсуждайте ее с друзьями или членами семьи, если только они не проходят тот же курс, что и вы.

Только за последнюю декаду такой контроль позволил свести слухи и любопытство касательно свитков к минимуму. Если требуется лишить документ привлекательности запретного плода, нет ничего лучше, чем сухое его изучение.

Этот перевод первого свитка, насколько нам известно, является одним из немногих, передающих истинный оригинал. В других странах и землях существует несколько жалких версий, но у вас в руках прямой перевод, сделанный почти три века назад с оригинала. Куда исчезла рукопись и кто ее автор, до сих пор для ученых остается загадкой. [3]

Итак, перед вами самый близкий к гнусному источнику экземпляр, который только можно найти. Лишь избранные представители старших курсов допускаются на эти тщательно спланированные чтения. Это огромная честь и одновременно невероятная ответственность. После изучения текста вы пройдете серьезный курс обучения соответствующему поведению, когда вам станут задавать вопросы по поводу свитков.

А вам, дорогие студенты, будут задавать вопросы многие непосвященные!

Итак, будьте осторожны. Для бедных и необразованных людей этот документ окружен ореолом таинственности и вызывает огромный интерес. Ваша главная задача — бороться с любопытством и постараться свести его к минимуму. Мы научим вас, как успокоить тех, кто задает слишком много вопросов, и как превратить любознательность в рутину.

Ступайте на эту дорогу с осторожностью. И постоянно помните — и во сне, и когда вы бодрствуете…

Что автор — лжец.

Так закончил свое существование мир, и, как песчинки, поднятые ветром в Зимнем Айри, родились все другие миры.

Слова, выведенные чернилами на пергаменте, — самообман, и я, как писатель, знаю это лучше других. Со временем меняется значение слов и произношение, ничто не остается прежним под тяжелой поступью веков.

Тогда зачем я это пишу? Почему снова и снова совершаю одну и ту же ошибку? Я уже не в первый раз рассказываю эту проклятую историю о ней, в самых разных инкарнациях. В одной невинность озаряла ее честь. В другой — она предстала исполненной зла, лишенной совести и души. Я изображал ее как фигляра, пророка, клоуна, спасителя, героя и злодея. Но в действительности она не была ни тем ни другим и никем из того, что я перечислил. Она была всего лишь женщиной.

Итак, впервые я расскажу вам ее истинную историю. Правду, которая в конце концов уничтожит меня. Я все еще помню ее слова, словно с тех пор прошло всего одно мгновение:

«Проклятие это или благословение, маленький человечек, решай сам. Делай с этим все, что пожелаешь. Но когда проходящие годы невыносимой тяжестью лягут на твои плечи, расскажи обо мне… Поведай мою истинную историю, и ты встретишь свой конец».

Смогу ли я? Ведь прошло так много времени.

Тысячи языков, включая мой, искажали события с каждым новым изложением, деталь за деталью, слово за словом, и новый рассказчик приукрашивал ту часть, которая нравилась ему больше остальных. Как голодные дворняжки, дерущиеся за кость, мы вгрызались в сущность, тащили ее сквозь грязь, пачкали слюной и кровью, и в результате получили разодранные в клочья останки оригинала.

У меня дрожит и сильно болит рука, когда я, склонившись над бумагой, сижу в арендованной комнате и вывожу слова. Меня окружают горы рассыпающихся пергаментов и пыльных книг, куски и детали головоломки. Я придвигаю их к себе, ближе к сердцу, словно дорогих друзей, поглаживаю кончиками пальцев, вдыхаю запах, напоминающий о далеком прошлом.

Я держу перо над бумагой и вспоминаю ее последние слова, режущие острым ножом, оставляющие глубокие раны. Миловидное лицо, солнечный свет, играющий в коротко стриженных рыжих волосах, синяк под правым глазом, разбитая в кровь губа, которую она то и дело облизывает языком, обращаясь ко мне в последний раз… Помню печаль в ее глазах, когда я смеялся над ее глупостью. Ох, эти проклятые глаза!