Огонёк для трех монстров
Шрифт:
Поднимаюсь. Вижу Ду — изнанку перед собой. Он был мне отцом, он был мне братом, он никогда не был моим мужчиной. Смотрит на меня. Взгляд пустой, он одинок, он чувствует мою боль, он видит сейчас меня, всю меня — свет.
— останься со мной, я так сильно люблю тебя. — он падает на колени. Вокруг нас уже нет ни чего кроме огня. Одежда на нас сгорела. Весь дом и парки, все декорации, что когда-то давно он создал для меня все сейчас сгорело. Только я, он и пламя. Шерх лежит без сознания рядом с моими ногами, он завалился на бок. Состояние его уже нормальное, регенерация
— Я останусь с тобой, теперь мы всегда будем вместе. — тяну руки к нему, что я делаю!? Что?! Как с ним? Во мне ревет и беснуется тьма, моя душа упирается всем своим сознанием. Только свет Искорка, спокойно улыбаясь тянется и медленно подходит к Изнанки.
Изнанка, тот кто Ду, радуется, заливисто смеется, его лицо молодеет на глазах. Вскакивает как ребенок, хватает меня на руки, прижимает к груди. Его тело меньше, чему моего мужа Тьмы. Я буду скучать по нему. Верю в то, что мы не первая и не последняя инстанция в мироздании и нашем рождении.
— Возьми меня, я твоя, только твоя, я отдам себя тебе, бери Ду. — глажу его ежик волос. Воспоминания подкидывают картинки. Я маленькая и зарываюсь руками в его длинные волосы, плету косички ему, а он смеется и терпеливо ждет, когда я буду хвастаться своей новой прической, на его голове. Сейчас нет тех длинных волос.
Касаюсь своими губами его губ. Осторожно прохожу язычком по нижней губе, и пробираюсь к нему в рот. Ласкаю своим языком его. Закидываю ноги ему на бедра и трусь своим лоном об его стоящий член.
— Мммм… — Ду стонет, хватает мою попку двумя ладонями, приподнимает и насаживает на себя меня. — ааа… да Искорка, да! Моя ты вся моя, только моя. Искорка… — хватает меня за волосы и тенет вниз открывая себе мою шею. Он одержим мною. Ду впивается в мою шею зубами и начинает посасывать мою кровь. Он то лижет языком, то делает новые укусы и пьет мою кровь, то опять зализывает и кусает уже в новом месте. На его пальцах появляются когти, и они разрезают мою плоть на попке. Кровь его возбуждает. Сейчас он в экстазе. Через мою кровь он получает дополнительный источник энергии света. Отдаю ему всю себя. Не сдерживая. Свой свет. Сейчас тьма что во мне перетекает в свет, а мой свет перетекает в тьму. Мысленно я представляю своего мужа — тьму, и мужей арахнидов — Шерха, Лехша и Мола.
— Простите меня, нас. Я люблю тебя родной. А я люблю вас любимые. — мы прощаемся, выгоняя из себя тьму, силу мы в себя вобрали — вы должны уйти. Позаботься о детях. — Мы со светом выкидываем Шерха и Тьму из слоя изнанки.
Нас со светом больше нет, мы сияние. Распадаемся на атомы, как зарождается звезда, так и мы вспыхиваем. Сознание почти теряется, я уже не понимаю зачем я тут?! Последнее вспоминание.
Души, что сейчас истерзаются и пожираются изнанкой, для того чтобы у него не закрывался проход с изнанки в наши миры. Я выжгу его, изнанку, и миры освободятся от него. Души что уцелеют отправятся на перерождение и возродятся новыми детьми света, во всех мирах. Изнанки больше не будет. Будет сожженный слой, который развеется как пепел от книги.
— Это стоило
Мир изнанки заполнился светом, выгорая дотла.
28
Пять лет спустя.
Шерх стоял на балконе замка. Под ним простирался весь город, город утопающий в зелени и белом камне. Земля. Это планета его любимой… в миллионный раз его, одно оставшееся в живых сердце, замирает и с неохотой начинает биться снова.
— Папа, папа ну, когда мы уже полетим смотреть рыбок? — пятилетняя девчушка с золотыми волосами и черными как у него глазами дергала его руку. — Мол уже опять разворошил весь мой рюкзачок, такой он дурак! Пришлось его по голове этим рюкзаком ударить! Ну пап… — надула свои розовенькие губки бантики, моя любимица, наша дочь — я назвал её Настя.
Отец Тьма помог мне. Оставшихся арахнидов осталось не так мало, как я боялся. Наше гнездо на родной нашей планете, умерло. Гнезда защищали до последнего своих детей. Все гнезда нашей расы умерли. Монстры — планеты сейчас без жизненные. Каменные или песчаные титаны, плавающие в космосе.
Одно из моих сердец умерло на всегда, и теперь я хожу с одним сердцем, в монстра — арахнида теперь я превращаться не могу. Сила моя осталась со мной. Нашего бога — тьму мы чувствовали и иногда видели только первые пять лет, после катастрофы. Он восстанавливал миры. Питал своей силой нас всех. Раньше перед нами преставал могучий и ужасающий воин, теперь это был пожилой мужчина, с седым ежиком коротких волос. Чуть сгорбленный. Его глаза были пустотой космоса. Он так же был силен. Только он был без жизненный, он потерял свой свет, свою любимую.
Арахниды нашли новые планеты, я свил паутины истока и опутал ими жизненные потоки планет. Сейчас у нас три планеты — гнезда. Только я не смог там жить. Меня тянуло сюда — на Землю, где я увидел и почувствовал нашу девочку. Как это было давно. Не проходило и часа, чтобы я не чувствовал боль в сердце и душе от потери ее и братьев.
Когда жизнь вернулась в русло. Я вернулся на Землю к нашему маленькому гнездышку, в котором не было даже истока жизненных нитей. Пещеры были полу-завалены. Ходил и плакал. Да! У меня появились слезы. Я катался и выл от боли потери.
— Папа… — услышал тихий шелест голосов, за те часы, когда я валялся истощенный эмоционально и физически, грязный на полу пещеры. — папа иди к нам… — опять повторил шелест. Меня током из нутри долбануло, я сорвался в направлении слабого и тонкого потока энергии. В главной нашей спальне, в ворохе не известно откуда-то взявшейся паутины лежали три яйца. Золотое, и два коричневых.
Это яйца арахнидов. Это… это… я не мог поверить. Яйца светились чистым потоком света. Как такое возможно? На дрожащих ногах я подполз к гнезду из паутины к яйцам. Положил руку на золотое яйцо. Меня ударило таким потоком энергии что я выгнулся и зажмурился, только руки от яйца не убрал.