Огоньки без огранки
Шрифт:
У братьев Григорян денег было полно. Но им в первый же день объяснили правила базарного этикета. Поэтому понадобилась целая неделя для покупки двух пар джинсов Монтана, ярких спортивных костюмов, мужского французского парфюма и квадратных солнечных очков производства ФРГ.
Еще несколько дней ушло на приобретение кожаных пиджаков, итальянских рубашек и японских электронных часов с калькулятором, совсем уж диковинных для советского человека.
Торопиться братьям было некуда. Они, одетые почти во все импортное, постриженные и побритые в центральном ташкентском салоне быта, ездили днем на такси по городу, обменивали в сберкассах украденные сотенные купюры. А по вечерам засиживались в ресторанах и кутили. Заказывали лучший коньяк и самую дорогую закуску.
Все было по высшему разряду. Не хватало только женского внимания, особенно неженатому Артуру. С этим делом в узбекской столице был явный дефицит. Даже в веселых и шумных ресторанах львиная доля посетителей была мужского пола. Да и редкие дамы приходили сюда в основном с супругами.
Но даже это неудобство можно было на время стерпеть. Ташкент, в целом, братьев устраивал, но произошло событие, которое повлияло на их решение покинуть этот гостеприимный город.
Сберкасс в узбекской столице было не так уж много. Братья Григорян заходили туда по одному и обменивали небольшие суммы.
Поначалу, беспечные кассирши молча забирали три-четыре сотенные купюры и без вопросов выдавали трешки, пятерки, червонцы и четвертные. Но потом, когда братья стали объезжать сберкассы уже по третьему кругу, на них стали подозрительно коситься.
Проницательный Артур сообразил, что пора закругляться. Он спинным мозгом почувствовал, что милицейская засада вполне могла ждать их при очередном обмене. Вот тогда братья и вспомнили про местных цеховиков.
С их представителем, который назвался Фирузом, они встретились в базарной чайхане.
Лысый, невзрачный мужчина лет пятидесяти, сидел на ковре, скрестив ноги, и пил чай. Его восточное, сильно загорелое до черноты лицо контрастировало с белой хлопчатой рубашкой, застегнутой на все пуговицы.
Перед ним на большом подносе стояли чайные принадлежности, а на нескольких тарелках лежали восточные сладости. Сам он ничем особенным не отличался от других посетителей простенького заведения. Разве что на безымянном пальце его правой руки, держащей пиалу с чаем, ярко сверкала огромная гайка – золотой перстень ручной работы.
Фируз кивком пригласил сесть напротив. Свободной рукой предложил угощение и начал без обычных восточных церемоний:
– Уважаемые, сколько денег обменять хотите?
Беседу с ним продолжил Артур, успевший шепнуть Роберту, чтобы тот молчал:
– Смотря какие условия?
– Ну, условия обычные. Рубли на рубли под тридцать процентов от суммы. Рубли на доллары под пятьдесят.
Фируз говорил все это спокойным, будничным тоном, будто какой-то обычный банковский кассир.
Артур возмутился:
– Это же грабеж! Мы же не фальшивки меняем. Полновесные советские сторублевки. Ну, десять процентов, это еще куда ни шло, а тридцать точно грабеж!
Фируз и глазом не повел на его возмущение. Медленно глотнул чая из пиалы и ответил:
– Уважаемый, мы же не спрашиваем, откуда у вас эти деньги?! А здесь не касса взаимопомощи. По таким вопросам не к нам, а в свой профком. Не знаю уж, по какому ведомству вы числитесь?..
Артур перебил его, не дослушав:
– Пятнадцать процентов за рубли и двадцать пять за доллары?!
– Хорошо, если сумма большая и интересная нам, будет двадцать пять и сорок! Если не согласны, попейте чаю, халву покушайте и о делах больше не говорим. Не отнимайте время у серьезных людей!
Лицо Фируза не выражало никаких эмоций. По-русски он говорил с некоторым восточным акцентом, но слова произносил вполне внятно.
Артур вспыхнул. Перегнулся через поднос и хотел схватить наглеца за ворот белой рубашки. В этот момент он почувствовал, как что-то твердое уперлось в его бок. Он скосил вниз глаза и увидел дуло пистолета, который держал помощник Фируза, подскочивший неведомо откуда.
Роберт, сидевший рядом, тоже не сразу заметил, как над ним нависли два горилла подобных узбека, одетых в светлые майки с пятнами пота на спине.
Артур обвел глазами чайхану и поднял руки. Произнес извиняющимся тоном:
– Ладно, ладно, дорогие! Все путем! Кипеша больше не будет. Говорим по делу.
И они договорились с Фирузом на его последних условиях.
Артур осторожничал и не хотел сразу тащить на встречу большие суммы. На обмен он стал ходить один, оставляя Роберта охранять деньги.
Поменял десять тысяч сотенных банкнот. Потом двадцать. Потом опять десять. Взамен получал червонцы и двадцать пятки. Частично брал долларами разного номинала. Всего они с Робертом обменяли в Ташкенте около пятидесяти тысяч рублей, с учетом сберкасс.
Фируз относился к нему уже не так, как в день знакомства. Улыбался и обнимал при очередной встрече. Даже новенькую Волгу предложил купить, правда, по цене самолета. Артур отказался. Ни к чему им с братом была машина. Да и права были только у Роберта.
Несмотря на такое расположение Фируза, Артур через какое-то время почувствовал неладное. Он предупредил тогда брата:
– Роберт, надо провериться! Мне кажется, что этот «хужан» (арм. Сволочь), приказал следить за нами. У него тут все схвачено. Возьмут нас в оборот и все деньги отберут. И это в лучшем случае! А в худшем просто завалят! Не к легавым же нам бежать жаловаться?!
Сказано – сделано, и на очередной обмен Артур пошел один, как всегда. Но Роберт, переодевшийся в свою старую, простенькую одежду отечественного производства и напялив до носа кепку, стал следовать за ним по пятам.