Огоньки без огранки
Шрифт:
В итоге Артем совершил непоправимую глупость – маханул целый бокал виски и показательно отвернулся от Леры. А затем, выпив еще, пошел приглашать на танец других своих коллег женского пола.
Полковник Сидореня, сидящий во главе банкетного стола, как будто дожидался этого, словно орел-самец одинокую орлицу. Красивая, ухоженная Лера со своей стройной фигурой модели, оставшаяся без попечения мужа, была для него явно лакомой добычей. И орел-полковник, расправив крылья, полетел в хищную атаку.
Артем, вернувшийся за стол, наблюдал как его Лера, не прерываясь в паузах, танцевала с Сидореней, все теснее и теснее прижимаясь к нему. После одного медленного танца последовал другой. Затем третий и так дальше. Похоже, настойчивый полковник совсем не собирался отпускать Леру с танцпола.
Артем, налегающий на виски от тихой злости, сначала ревновал, не отводя глаз от жены, потом отвернулся и замкнулся в себе. А затем, махнув рукой, умотал с банкета в гордом одиночестве.
Это ему подсказала его уязвленная, пьяная гордость. Разве мог он, черствый сухарь, догадаться, что Лера намеренно так вела себя и ждала, что Артем подойдет, наконец, и возьмет ее за руку. Уведет из этого ресторана, поняв, что она по-прежнему прекрасна и желанна. Как это глупо играть на чувствах ревности мужчин, но так ведь по-женски!
Лера домой этой ночью не пришла. Вернулась только поздним утром и сразу прокралась в ванную. Там она провела целый час, отмокая и отмываясь.
Артем не хотел ее тревожить, но проходя мимо ванны на кухню, услышал, как она плачет. Точнее сказать, громко по-щенячьи скулит с всхлипами и привыванием.
Он все понял. Сложно было не догадаться. Они с Лерой провели весь день не разговаривая друг с другом. А на следующее утро Артем поехал в отдел и, зайдя в кабинет полковника, врезал от всей души по его гнусной, ухмыляющейся роже.
Наказание последовало незамедлительно. И дело было вовсе не в сломанном орлином носе полковника, а в том, что Артем ударил его в присутствии подчиненных.
Майора Нестерова хотели уволить из органов и чуть ли не посадить. И только в память о его отце, бывшем работнике МУРа и благодаря заступничеству отцовского друга, полковника в отставке – Марченко, Артема не стали наказывать по полной. Всего лишь понизили до капитанского звания и перевели в заштатный, районный городок на скучную кабинетную должность в городском отделе полиции.
Артем стоически принял наказание и согласился с ним. Он мог бы, конечно, уволиться из органов и неплохо устроиться, оставшись в Москве, но глупое самолюбие, помноженное на уязвленную мужскую гордость, заставили его все бросить в родном городе и уехать по новому служебному предписанию.
В первое время Артем даже считал, что все сделал правильно. Но потом, после первого полугода серой рутины с днями службы, похожими друг на друга, словно скопированными, он стал находить отдушину в пьянках. Хотя самые острые моменты жалости к себе и осознания неудавшейся жизни стали мучить Артема каждое утро после загулов.
На новом месте капитан Нестеров жил бобылем. Он не собирался заводить ни с кем долгих отношений. Не хотел и опасался одновременно, помня об измене бывшей жены. Те короткие, одноразовые связи с женщинами были не в счет. Тем более, что они, как правило, происходили по пьяни, после веселых и многолюдных вечеринок.
Вот и приходилось теперь одинокому капитану Нестерову довольствоваться полуфабрикатами. Готовить что-то серьезное дома ему было лень. Иногда только Артем, собравшись с духом, забегал на местный рынок и, купив все необходимое, варил себе борщ или куриный суп. Эти блюда были пиком его кулинарных способностей.
Но сегодня с похмелья он был рад и говяжьему гуляшу из пачки, каким-то неведомым образом завалявшемуся в холодильнике. Артем достал тарелку с горячим содержимым из микроволновки и уселся за стол. А, приступив еде, продолжил попытки вспомнить все, что было связано со вчерашним походом в армянский ресторан, куда их пригласили с Вадиком Дроновым.
То, что сопутствовало концу дня Артем помнил в деталях. Но исключительно до того привычного момента, когда доза выпитого превысила объем оставшегося и вытесненного из головы разума. Так у него случалось часто, когда перебирал с алкоголем.
Закон Архимеда гласит, что сила, выталкивающая тело, помещенное в жидкость, равна весу той жидкости, которую тело вытеснило. Если перефразировать наоборот этот непреложный закон, его вполне можно было применить к надирающемуся вдрызг Артему. С условием, что тело – это его разум, жидкость – это спиртное, ну а сила – это артемовское желание опрокидывать очередные рюмки, понятное дело.
Вчера он встретился с Вадиком Дроновым у двухэтажного здания на одной из главных улиц городка ровно в восемь вечера.
Само здание ресторана носило следы недавнего косметического ремонта. Новые и большие пластиковые окна-витрины на первом этаже были затемнены тяжелыми портьерами изнутри. Массивная входная дверь была наглухо закрыта и, по первому впечатлению, не открывалась уже долгое время.
Никаких вывесок на ресторане еще не было и, в общем-то, по внешнему виду, очень сложно было определить назначение этого помещения.
Вадик Дронов, поменявший полицейскую форму на серый костюм-двойку и пахнущий неплохим парфюмом, знал что делать. Он, как заправский шпион, постучал в дверь условным сигналом, и она распахнулась почти мгновенно.
Оба капитана вошли внутрь и сразу погрузились в другую атмосферу, совершенно не соответствовавшую тихой и немноголюдной улице провинциального городка.
Внутри было богато и, пожалуй, чересчур помпезно. Бардовые стены с рисунком из золотых лилий. Картины, изображающие гору Арарат и женщин в национальных одеяниях с виноградными гроздьями в руках. Ярко горящие, пышные хрустальные люстры, нависающие из-под высокого потолка. Несколько тяжелых столов красного дерева с мягкими кожаными диванами вокруг них, оделенных от других высокими перегородками. И музыка!