Огромный черный корабль
Шрифт:
– Именно поэтому, господин Ним, я и хочу попробовать обойтись без стрельбы, – покраснел Баркапазер. – Я прекрасно знаю, где делают моторы и собирают моих железных друзей.
– Не нервничайте, броне-генерал, мы одобряем ваш план. Действуйте, – подвел итоги главнокомандующий ударной группировки (ГКУГ) штаб-маршал Акнемейдо, избранный накануне председателем Правительственного Комитета, нового органа власти после пропажи императора Грапуприса.
34. Болтовня городов
– Послушайте, молодой человек, я не буду отсюда уходить, я не могу бросить обсерваторию. Кто здесь останется, кто?
Этот монолог продолжался вот уже более получаса. Старик астроном, этот реликт из возвышенно-утопической науки древней Империи, был в бешенстве. Он выражал его по-своему: поток слов не прекращался, старик желал выговориться, словно перед наступающим всеобщим коллапсом Вселенной. Лумис не перебивал его, он слушал в пол уха, дед был не опасен, даже немного интересен, это был отголосок тех
– Это неслыханно, молодой человек. Как можно взрывать Башню, здесь обсерватория? Вы понимаете? Это уникальное оборудование, сейчас такого не сделать, даже если собрать всех этих тупоголовых оружиерожателей из Министерства Науки. Вдумайтесь, что вы хотите сотворить? Уже нет тех специалистов, утеряны навыки. Да и ресурсов не хватит, наверное.
Лумис поднял голову от разложенной на столе схемы минирования:
– Я взорву здание только по приказу штаба Объединенных Революционных Армий, а они отдадут приказ, только если не будет другого способа остановить танки. Доходит до вас? Если правительство не вынудит нас – здание сохранится.
Астроном позеленел, изменил спектр на непривычное в мире звезд сочетание, и снова начал бегать по громадному помещению в пределах зоны слышимости революционного начальника.
– Молодой человек, это неслыханно. Вы ставите все с ног на голову. Взрыв будет, если правительство начнет атаку? Но ведь вы его вынуждаете. Это правительство… Дрянное правительство, между прочим: за последние пять циклов оно не выделило на оптическую астрономию ни одного грапуприса, забрало у меня в министерство науки последних трех учеников. Я остался один, совсем один, – старик схватился за голову. – Но даже она, эта мерзкая власть, не позволяла себе такого. Подумайте, ведь этот ваш самый… штаб вынудил власть применить танки. Да и вообще, я не военный, но что же это вы решили, танки «Восточной башней» завалить, что ли? Вы, что же, их засыпать хотите?
– Дорогой профессор, моя задача – не пропустить военную технику в центральную часть города. Согласитесь, жизнь сотен тысяч людей дороже этой лаборатории, разве не так? – Лумис в упор посмотрел на астронома. – И кстати, вот этот приборчик – супер-бинокль, или… Как он называется? Какое у него увеличение?
– Милый человек, этот «приборчик», как вы смели выразиться, – оптический телескоп. Он дает разрешение семь тысяч раз. В совмещении еще с несколькими «приборчиками» он позволяет обнаружить невидимые глазу космические объекты, необъяснимой доныне природы. Дальность до этих объектов, по моей гипотезе, сотни тысяч, а возможно миллионы световых лет. Понимаете, нам с вами не повезло, с некоторой точки зрения, наша звездная система очень одиночная, как всем известно, – старик на мгновение остановил взгляд на Лумисе. – Система состоит из трех звездных компонентов различной природы. Они вращаются вокруг общего центра масс. Естественно, более массивный красный гигант Эрр описывает меньший круг, а легкий желтый карлик – наша родная звезда Фиоль, вытянутый эллипс. Между прочим, сколько бы вы не изощрялись в вашей военизированной борьбе за мир, жизнь на планете все равно прекратится через какое-то количество миллионов циклов, потому как гигант имеет очень большую излучающую поверхность и скоро его энергия иссякнет. Можно представить, что он мгновенно перейдет на другой энергетический уровень, сбросит верхнюю оболочку и начнет схлопываться, не знаю, правда, до какого предела, у меня нет наблюдаемых данных – слишком далеко другие звезды. Когда планета столкнется со сброшенной газовой оболочкой, она испарится, как пылинка, вся, начисто. Кроме того, близкий взрыв гиганта инициирует процессы в недрах Фиоль. Она тоже может взорваться. Жалко, этот эпилог некому будет видеть. Даже если на звездах есть разумные наблюдатели, они вряд ли нас заметят, расстояние непостижимо огромно.
– А что кроме Фиоль, Эрр и Лезенгаупа есть другие звезды? – спросил Лумис.
– Молодой невежа, знайте, наша система, кроме звезд, имеет еще, по меньшей мере, четыре крупных планетных компонента и по крайней мере шесть мелких. Все они описывают очень запутанные, в основном нестабильные орбиты. Наверняка, существует еще несколько планет, об этом свидетельствуют однократные, не до конца проверенные наблюдения. В смысле орбиты нам несказанно повезло: она очень стабильна, даже в момент прохождения вблизи Эрр, когда влияние гиганта удаляет нас от Фиоль, это чертовски нам помогает, поскольку, в этот период Фиоль и гигант одновременно усиливают светимость. Нам, конечно, очень везет: синхронность совпадения периодов обращения планеты вокруг Фиоль и ее самой вокруг Эрр сходятся на целое число циклов, так что, в момент прохода возле гиганта, Гея оказывается между двумя источниками тепла, но в то же время дальше, чем обычно, от разогретой материнской звезды. Да, в эти моменты на планете климат несколько меняется в ту или другую сторону температурной шкалы, но все это, к счастью, в пределах допустимых для жизни. А вот существуют ли другие звезды кроме наших трех, это я вам скажу – вопрос, – давно не имевший
– Стоит глянуть в телескоп, а еще лучше посмотреть на данные радиотелескопа и, тут уж, море пищи для ума. В радиодиапазоне небо неоднородно, где-то там существуют неопознанные удаленные объекты, только несколько из них совпадают по местоположению с оптическими туманностями. Но туманности ли это? Если это туманности, то есть, космическая пыль, то почему она светится? В простейшем случае и то, следует допустить, присутствие в их недрах звезд, но я предполагаю, это не так, – старый ученый на мгновение остановился в своем бесконечном вращении, вокруг общего центра притяжения между ним и Лумисом. – Эх, если бы мне рефлектор с зеркалом метров четырех в диаметре, а лучше заатмосферный телескоп (к сожалению, об этом не стоит и мечтать), я бы доказал, – повторил он на более возвышенной ноте. – Что это – сами звезды. Всякая пылинка, в этих самых «туманностях», это звезда. Сколько их? Не знаю, может десятки, сотни миллиардов штук в каждом облаке. Эти облака имеют разную форму: то шаров, то спиралей. Почему так, не могу объяснить, нужно специально этим заниматься, нужны вычислительные машины, персонал. Кто в этот жуткий период истории будет этим заниматься? Может ваш революционный штаб? – старик в очередной раз замер, нарушая законы небесной механики. – Ах да, юноша, я не совсем ответил на ваш вопрос. Так вот. Если исходить из того, что эти самые туманности состоят из звезд, тогда внутри них должно твориться нечто невообразимое. Расстояние между отдельными компонентами: один световой год и менее. Звезды рождаются, умирают в окружающем пространстве постоянно. Планеты вовсе не имеют стабильных орбит, они постоянно перехватываются близкими соседями. Звезды играют ими как мячиками. Планеты не имеют атмосфер и воды, они вечно подвергаются ударам сброшенных солнечных оболочек. Часто звезды сталкиваются, увидеть бы такое. Жалко этого не лицезрит вообще ни кто, жизнь в этих «туманностях» невозможна, там нет разума. Только представьте: миллиарды планет и никакой жизни. А ведь было бы так интересно, ведь там, до соседних звездных систем рукой подать, физически возможны межзвездные полеты. Да, природа несправедлива – живое возможно только в сотнях тысяч световых лет от этих островов света и только в кратных системах, потому как в них, условия находятся именно на той гране стабильности и нестабильности, в которых зарождается жизнь.
Ученый смолк, сразу ссутулился и как бы уменьшился в размерах. Лумис в этот момент выслушивал, в прижатом к уху наушнике, доклад о закладке последнего заряда. Техники закончили свою работу. Теперь в недрах здания замерли более сотни расположенных по сложной схеме восьмисоткилограммовых связок взрывчатки. Лумис поднес ко рту микрофон.
– Всем отрядам, за исключением взрывников, покинуть здание! Карбан, приступайте к подключению детонаторов!
– Вы, все-таки, хотите взорвать мою обсерваторию? – подал голос профессор.
– Я уже отвечал вам. И вот что. Можем мы с вами перенацелить этот самый телескоп куда-нибудь в восточную сторону. Интересно посмотреть, что там делают гвардейцы?
– Но телескоп смещен в определенном направлении, я веду программные наблюдения, – растерялся ученый. – Впрочем, вам это все равно.
35. Баррикады городов
Тит ждал, как и все остальные. Их отряд перекрывал улицу Маршала Пиронга. Позиция была выбрана удобно: с обеих сторон от них улица уходила под горку. Передовые наблюдатели уже сообщили им по радио о продвижении танков и теперь все были в напряжении, многие из защитников позиции вообще не видели в жизни «живого» танка, по крайней мере, вблизи. Пожалуй, такие и храбрились больше всех. А вот Тит, танки видел, в свое время он служил в противотанковом истребительном батальоне. В настоящем бою ему, правда, побывать не пришлось, но он помнил психотренинг, когда надо было просто пролежать в бетонированном окопе несколько минут, а над тобой проползало сверху стальное чудище, свое родное – не вражеское.
Командир позиции снова довел до них план боя. Титу план не нравился, не верил он этим полицейским приколам и не надеялся он, что танкисты будут играть по их правилам, но другого плана не было. Все заняли места согласно сценария. Тит потрогал стоящую у ног металлическую тару, было в ней килограмм сорок, не меньше, две рукоятки и удобное кольцо-открывалка. Он чуть взобрался на баррикаду, достал самовоспламеняющуюся сигарету и закурил. Затем он увидел танк и услышал танк, и забыл про сигарету.