Охота на ангела
Шрифт:
Прошли месяцы, прежде чем мы с Брайаном смогли найти общий язык. Поначалу мы постоянно ругались и унижали друг друга, стараясь найти слабое место противника. Но потом мы стали потихоньку привыкать один к одному, нашли общие интересы, и между нами начала зарождаться дружба, а потом и нечто большее. Мы так друг к другу привыкли, что не могли протянуть и дня разлуки. Наша любовь была чиста и невинна, как и положено в таком юном возрасте, несмотря на нашу «профессию». Нашей мечтой стало покинуть Англию, которая потрепала нас обоих, и отправиться покорять Америку, но для этого нужны были деньги, которые мы так активно копили, стараясь приблизить долгожданный момент исполнения заветной мечты. Мы были счастливы вместе, но все хорошее имеет неприятное свойство
По своей глупости Марк решил ограбить одного лондонского богача и украсть у него самую дорогую в мире жемчужину – Ла Перегрину, принадлежавшую Элизабет Тейлор и стоящую не менее 12 миллионов долларов. Идея казалась безумной, но Марк был уверен в успехе и тщательно планировал ограбление. Непосредственно в операции были задействованы сам Марк и Брайан, я же должна была ждать их в машине неподалеку от места преступления, чтобы они могли быстро скрыться от погони. Мы планировали продать жемчужину не менее чем за 15 миллионов, и в таком случае 8 миллионов отошло бы нашему наставнику, а остальные 7 – нам с Брайаном. Этих денег хватило бы для переезда в Америку, и мы со всей ответственностью отнеслись к этому. Но все пошло совсем не так, как планировалось.
Когда Марк с Брайаном вошли в дом, я уже не могла сидеть спокойно и просто ждать. Меня просто распирало от плохого предчувствия. Я старалась себя успокоить, но когда в доме, где находились мои сообщники, послышались крики, я не смогла сдержать себя и побежала туда. Ту ужасную картину я никогда не смогу забыть, иногда она до сих пор посещает меня во снах, не отпуская до конца и постоянно возвращая в мрачный Лондон. Забежав в гостиную, первым я увидела Брайана, неподвижно лежащего в луже крови. Из моей груди вырвался безумный крик, а из глаз непрерывным потоком покатились слезы. Я подбежала к своему возлюбленному и начала теребить его, то и дело выкрикивая его имя. Но я не могла отрицать… Я не могла отрицать, что он мертв. Не могла отрицать, что я больше никогда не услышу его голоса, никогда не смогу обнять его и никогда не уеду вместе с ним в Америку.
– Хлоя, – откуда-то издалека послышался хриплый голос, зовущий меня по имени. Я оглянулась по сторонам, пытаясь найти источник звука, и поняла, что меня звал Марк. Он лежал, прислоненный к стене, жадно хватая побелевшими губами воздух и сжимая кровоточащую рану в подколенной области. Немного разбираясь в медицине, я понимала, что он умрет не позднее, чем через 5 минут от кровопотери.
– Марк, что случилось? Вы попались? Кто все это сделал?! – подбежав к своему учителю и упав перед ним на колени, я начала задавать вопросы.
– Нас обнаружили… Хлоя, послушай меня и не перебивай. Я знаю, что это мои последние минуты и меня уже не спасти. Я счастлив, что нашел тебя тогда в том несчастном переходе. Не знаю, сделал ли я твою жизнь лучше или наоборот испортил ее окончательно, но знай: я всегда желал тебе счастья. Прости меня за мою глупость, за то, что оставляю тебя одну… – последние слова слетели с безжизненных губ Марка, и он замолчал навсегда. Я просто бесшумно заплакала, склонившись над его бездыханным телом. Он мертв. Человек, ставший мне родным. Человек, научивший меня всему. Человек, который заменил мне весь мир. Почему все дорогие мне люди умирают? Сначала я потеряла Гринвудов, теперь ушли Марк и Брайан. За что мне такая жизнь, Господи, чем я так провинилась перед тобой?!
– Какая трогательная сцена, я уже готов расплакаться, – усмехнувшись, сказал высокий мужчина, сжимавший в правой руке окровавленный нож.
– Это ты сделал?! Это ты убил их?! Тогда просто убей и меня, закончи свою расправу над ворами, покушавшимися на эту чертову жемчужину!
– Зачем? Я накажу тебя гораздо более жестоко: я оставлю тебя в живых. И каждую секунду своей жизни ты будешь помнить о том, как на твоих руках умирали самые близкие тебе люди…
С каждой секундой самолет уносит меня все дальше от ненавистного Лондона. Я сижу, тупо уставившись в маленькое окошко, за которым расстилаются пушистые
Проснулась я вся заплаканная. Каждый раз, когда я вспоминала те события, я не могла сдержать слез. Возле диванчика, на котором я задремала, неподвижно стоял Кастиэль, обеспокоенно меня разглядывая:
– Почему ты плачешь?
– Да так, вспомнила родителей, – солгала я, все еще не забывая о вымышленной биографии. Ангел понимающе кивнул, а я все продолжала захлебываться слезами. Он подошел ближе ко мне, и я бросилась к нему на шею. Он лишь сочувственно похлопал меня по плечу и сразу же отстранился.
– Прости, я не могу, – тихо произнес Кас, отходя от меня подальше. Такого поворота событий я никак не ожидала.
– Что-то случилось, Кас? Позавчера мы целовались, а теперь ты даже не можешь обнять меня…
– Извини, я не готов к такому. Да и тогда ты сама меня поцеловала, а это был твой день рождения, в общем… – начал что-то мямлить Кастиэль, но я его перебила:
– То есть, ты целовался со мной просто из жалости?! И тогда ночью тоже?!
– В принципе да…
– Да за кого ты меня принимаешь?! Из жалости… – обхватив голову руками, я старалась переварить информацию. Меня только что продинамил ангел, и целовался со мной ИЗ ЖАЛОСТИ. Очешуеть просто. Так, а это еще в моем лексиконе откуда? Кроули прав, нужно меньше с Винчестером.
– Хлоя, я…
– Пошел вон! – бросив в Каса подушку, заорала я. Но ангел улетел, прежде чем снаряд достиг цели. Ужасно обидно. Просто ужасно, такого разочарования в самой себе я никогда не испытывала. Из жалости, какой кошмар… Вдруг я поймала себя на том, что уже несколько минут теребила кулон. Точно, кулон. Я же хотела узнать перевод гравировки, заодно отвлекусь. Так, вбиваем в поисковик фразу, поиск. Так, крылатые фразы на латыни, посмотрим… Недоумение, смущение, радость? Или, быть может, все вместе? В общем, всю эту палитру чувств у меня вызвала одна единственная фраза: любимой мною, как никогда не будет любима другая. Либо у Винчестера проблемы с латынью, либо у меня теперь проблемы с Винчестером… Желая во всем разобраться как можно скорее, я выскакиваю из номера, направляясь к номеру братьев, но вдруг кто-то хватает меня сзади и прижимает к лицу тряпку, разящую хлороформом. Пару секунд я стараюсь сопротивляться, но мягкий туман обволакивает мой разум, не оставляя мне сил на борьбу, и я теряю сознание…
========== Пленница ==========
Тишина. Всепоглощающая, звенящая тишина, которая нарушается лишь моим прерывистым дыханием. Прислушавшись немного внимательнее, я смогла уловить отдаленные звуки капающей воды. Отсыревшим воздухом сложно дышать, а голова раскалывается на части от пронизывающей глухой боли. Все тело затекло, но что-то не дает мне пошевелиться. Похоже, мне все-таки придется открыть глаза. Смирившись с этой мыслью, приподнимаю веки, и моему взору открывается темный подвал со старыми ржавыми трубами. Я же сидела на стуле, руки и ноги были привязаны тугими веревками, которые впивались в нежную кожу на запястьях и щиколотках, оставляя мерзкие синяки и кровоподтеки. Отлично, если меня сейчас еще и пытать начнут, то жизнь точно прожита не зря. Однажды, когда я только приехала в Америку, меня уже пытали, когда я случайно попалась на краже, но сбежать было проще простого, поскольку мои «палачи» были довольно недалекими типами и, после долгого и безрезультатного допроса, напились, оставив неподалеку от меня мои вещи, среди которых оказался перочинный нож и заряженный пистолет. Мне ничего не стоило перерезать веревки и, наставив на своих мучителей оружие, выскользнуть из здания, но сейчас вряд ли мне попадутся такие беспросветно тупые похитители.