Охота на ангела
Шрифт:
Прихрамывая на левую ногу, я доползла до центра подвала и, глубоко вдохнув, провела ножом по еще свежей ране на правой руке. Меня сразу же захлестнул новый приступ боли, отуманивая мой рассудок, а из изуродованной руки хлынул поток крови, но именно этого я и добивалась. Взяв себя в руки, я принялась чертить кровью на холодном бетонном полу ловушку для демона, надеясь на то, что мой похититель не заметит ее из-за слишком слабого освещения. Закончив работу, я нашла на полу кусок какой-то ткани и перевязала им раны на обеих руках и ноге. Надеюсь, что это не даст мне умереть от кровопотери ближайшие несколько часов. Я села на пол, прислонившись спиной к кирпичной стене, и просто ждала, сжимая в левой руке нож. Вряд ли он поможет мне в борьбе против демона, но с ним я чувствовала себя спокойнее. Боль в руке просто разъедала меня изнутри, а голова кружилась из-за огромного количества потерянной крови. Вполне естественно, что на меня накатила волна философских размышлений, наверное, перед смертью каждый испытывает такое. Перед глазами проносятся сцены из моей
Этот вопрос я так и оставила без ответа, поскольку за стеной раздались шаги. Я лишь поджала ноги и крепче сжала в здоровой руке окровавленный нож, мою последнюю защиту. Противно скрипнув, дверь отворилась, и на пороге возник демон. Заметив меня, освободившуюся от веревок, сидящей на полу у стены, он разозлился и хотел было кинуться ко мне, но осекся, заметив на полу пиктограмму. Тогда мужчина лишь улыбнулся и, осторожно обходя ловушку стороной, начал медленно приближаться ко мне. Сложно описать тот ужас, который я испытала, пока расстояние между нами стремительно сокращалось. Озверев, демон схватил меня за горло и поднял в воздух.
– Что, думала я куплюсь на твои дешевые трюки с ловушкой? Зря, очень зря, – его голос был тихим, но пугал этим только сильнее. Я боялась смотреть в его обезумевшие глаза и просто зажмурилась, ожидая ударов, удушения или дальнейших пыток, но случилось то, чего я никак не ожидала. Рядом с нами послышался тихий шелест, и демон разжал руку, из-за чего я упала на пол. Яркая вспышка света на пару мгновений озаряет комнату, исчезая так же внезапно, как и появилась. Легкое прикосновение – и все мои раны исцелены, а от боли остается лишь горькое воспоминание. Я приоткрываю глаза и вижу перед собой Каса. Он ласково прижимает меня к себе и целует в лоб, нежно поглаживая меня по волосам.
– Кас… Ты не обязан утешать меня, если ты ко мне равнодушен…
– Я не равнодушен к тебе.
– Но ты же сам…
– Хлоя, я просто понял, что я боюсь потерять тебя. Ты нужна мне.
Я лишь утыкаюсь носом ему в плечо и начинаю рыдать. Не тихо и беззвучно, а громко выкрикивая что-то нечленораздельное, шумно всхлипывая и крепко цепляясь пальцами за плащ ангела. Тот просто крепче обнимает меня и шепчет, что все будет хорошо, что он больше никогда не оставит меня одну, что больше никто не посмеет причинить мне боль. Я понимаю, что уже пора остановиться, но слезы не прекращают литься ручьем из глаз, оставляя после себя витиеватые влажные дорожки на щеках. Я даже не замечаю, как в подвал забегают Винчестеры, но чувствую на своей спине взгляд Дина. Слегка повернувшись, все также не отрываясь от Кастиэля, я вижу его глаза, радость от того, что я жива, недоумение и странную боль, причину которой я не в состоянии понять. Может быть потом, когда уляжется страх и волнение, пережитые за сегодня, я смогу найти этому объяснение. Но не сейчас. Сейчас я могу лишь рыдать на плече у ангела. Хотя, может я все-таки способна на что-то большее?
Останавливая поток слез, я вглядываюсь в глаза Касу, а потом просто приподнимаюсь на носочках и нежно накрываю его губы своими. Ангел прижал меня к себе, отвечая на поцелуй.
– Я люблю тебя, – оторвавшись от моих губ, тихо произнес Кастиэль.
– Я тоже люблю тебя, – ответила я, кладя голову ему на плечо.
– Так вы любите друг друга? Рад за вас… – наигранно весело произнес Дин, но глаза выдавали его с головой. В них читалась такая боль и тоска, что у меня разрывалось сердце. Я просто смотрела на его глаза цвета молодой листвы, и по щеке снова прокатилась слеза. Где-то глубоко внутри себя я понимала, что снова безоглядно влюбилась. Вот только совсем не в ангела…
========== Исповедь ==========
Прохладное июньское утро. Вернее еще даже не утро, ведь солнце до сих пор не взошло. Смотрю на часы на моем мобильном: 4 часа утра. Еще слишком рано, нужно поспать еще хоть немного, ведь мы и так легли спать не раньше полуночи. Я ворочаюсь с бока на бок, но сон никак не хочет возвращаться. В голове кружится целый рой странных мыслей, которые не дают мне безмятежно упасть в объятия Морфея. Наверное, именно это обычные люди называют угрызениями совести. Странно, ведь я уже очень давно не чувствовала уколы совести, в последний раз эта дамочка пожирала мою душу, когда я впервые украла яблоко на рынке. Интересно, что же меня так меняет, причем далеко не самым выгодным для меня образом?
Проворочавшись еще минут двадцать, я бесшумно встала и, прихватив свои балетки, на цыпочках направилась к выходу, боясь разбудить Винчестеров, которые мирно сопели на своих кроватях. Хорошо, что я увалилась спать прямо в одежде, а то собираться пришлось бы долго. Обувшись в холле мотеля, я выбежала на улицу. Воздух был насквозь пропитан утренней свежестью, а холодные капельки росы охлаждали ноги. Ведомая чем-то неизвестным, я шла прямо по дороге, поражаясь красоте раннего утра. Как же прекрасен мир без людей: эта тишина, нарушаемая лишь тихим пением птиц, эта прохлада,
Я наблюдала за восходом солнца не меньше сорока минут, пока не поняла, что окончательно замерзла. Несмотря на дневную жару, майское утро все еще было холодным, а вся моя одежда была мокрой из-за ледяных капелек росы. Я неохотно встала и побрела дальше вдоль пустой дороги, обняв себя за плечи, чтобы стало хоть немного теплее. В голове ютились далеко не самые хорошие и жизнерадостные мысли, я могла думать лишь о собственной глупости. Я начинала понимать, что не смогу выдать этого синеглазого ангела Кроули, ведь Кас мне по-настоящему доверяет. Сегодня он был рядом со мной, пока я не уснула, он лежал на кровати, крепко прижимая меня к себе и вытирая слезы с моих щек. Обо мне никто так не заботился с момента смерти Брайана и Марка. Да, пусть я не испытывала абсолютно никаких романтических чувств к ангелу, у меня не замирало сердце во время наших поцелуев, у меня не подкашивались ноги от одного его вида, но Кас стал для меня другом, защитником, которого у меня так давно не было, и я просто не могла толкнуть его в холодные объятия смерти. Два месяца назад я не раздумывая вызвала бы Кроули и отдала бы ему долгожданного ангела, лишь бы этот гад отцепился от меня и дал вздохнуть спокойно. Но не сейчас… Сейчас все стало намного сложнее. Что-то изменило меня, заставило снова чувствовать, снова сопереживать другим, снова испытывать боль. Мне хочется опять стать той бесчувственной гадиной, которая плевать хотела на всех остальных и заботилась только о своем благополучии. Молодая, красивая, успешная воровка, не обделенная мужским вниманием, эгоистичная сука, плюющая людям в душу, с презрением смотрящая на окружающий социум, плывущий по течению, боящийся нарушить допустимую черту приличий и вечно ноющий о своих проблемах. Прежняя Хлоя ненавидела людей, которые сами не знали, чего хотели от жизни, ненавидела запутавшихся и отчаявшихся, считая таких людей слабыми и трусливыми, боящимися поменять что-либо в своей жизни. Сейчас она сама стала такой: трусихой, неуверенной в завтрашнем дне, запутавшейся в своих собственных чувствах и желаниях. Какое-то странное чувство, забытое и засунутое куда-то в самые глубины души, снова проснулось в ней, отравляя сознание. Это дурацкое чувство, которое она поклялась больше никогда не испытывать, ведь оно всегда несет с собой разочарование и боль потери.
Любовь. Это слово значит так много и одновременно абсолютно ничего. Разве можно выразить одним только словом все то, что чувствует влюбленный человек? Конечно же, нет. Какими словами можно еще выразить любовь? Симпатия, пристрастие, слабость, приверженность, страсть, увлечение, роман, интрига, шашни, шуры-муры, ласка, секс… Вряд ли хоть одно из этих слов способно выразить всю полноту этого чувства. Скажу даже больше, большинство из вышеперечисленных слов не имеет вообще никакого отношения к явлению любви. Для каждого человека любовь имеет свое собственное значение: у кого-то она счастливая, кому-то дарит лишь боль. Я почти уверена, что мое чувство взаимно, и Винчестер явно неровно дышит ко мне, доказательством чего является гравировка на кулоне, но разве я могу сказать ему о том, как сильно он нужен мне? Разве могу сказать о том, как парализует мое сердце его взгляд, полный боли, во время нашего поцелуя с Касом? Разве могу сказать о том, что ни капельки не сожалею о той ночи в Вегасе, и грустно лишь от того, что я не помню каждого его прикосновения, каждого поцелуя? Нет. Я не могу ему сказать, не могу открыться. Я должна играть возлюбленную Кастиэля, должна лгать всем и каждому, чтобы спасти свою душу. И все это из-за собственной глупости, своего азарта. Во всем виновата только я, и теперь мне придется расплачиваться за свои грехи…
Я словно выхожу из транса, когда на меня падает маленькая холодная капелька. Поднимаю голову и вижу, как тяжелеет небо. Его затягивают мрачные тучи, просветов становится все меньше. Падает новая капля, а затем еще одна. Начинается дождь, а я стою одна посреди нескончаемой дороги, вокруг нет ни одного домика. Нервно оглядевшись по сторонам, замечаю в пятистах метрах от меня небольшую церквушку. Что ж, это мой единственный шанс скрыться от дождя.
Я подбегаю к порогу заброшенной церкви и останавливаюсь в нерешительности. От осознания собственной греховности становится не по себе, я понимаю, что вся моя жизнь была полностью лишена веры в Бога, но сейчас мой атеизм пошатнулся. Неуверенно я отпираю тяжелые деревянные двери и вхожу внутрь. Сейчас мне нужно выговориться, так пусть моим слушателем будет сам Господь. Ни демоны, ни ангелы не смогли заставить меня поверить, но каким-то образом это удалось маленькой покинутой церквушке. Звуки моих шагов эхом разносятся по всему помещению. Впереди я вижу статую Девы Марии. Мой разум затуманивается, на негнущихся ногах я медленно подхожу к изваянию и падаю перед ним на колени.