Охота на авторитета
Шрифт:
– Ну да, он в гробу, а ты у него в постели…
– Так не было постели. Не было… Но все к этому шло…
– Заткнись! – презрительно усмехнулась Елизавета. – Противно слушать!.. Это все ты! Ты все организовал. Ты нанял киллеров…
– Лиза! Опомнись! – еще больше запаниковал Юра. – Ты что несешь?
– Что, правда глаза колет?
Каким-то только ему ведомым чутьем Степан понял, что эта стерва врет. Нарочно врет, чтобы тонуть вместе с Кораблевым. И не только из-за природной подлости. Тут и трезвый расчет. Что, если майор не
– Елизавета Андреевна, ай-яй-яй, как вам не стыдно! Ну зачем на человека напраслину возводите? – насмешливо спросил Степан.
– Это не напраслина! – огрызнулась та. – Это правда!
– Ну кому вы хотите мозги запудрить? Я же говорю вам, что мы про вас все знаем. И Юра к убийству не имеет никакого отношения. Хотя нет, имеет. Он это убийство расследует. А вот вы ему мешаете. Втянули его в свои грязные игры…
– Да ни при чем я, Степаныч! – ударил себя в грудь Кораблев.
– А зачем тогда доказывал ее непричастность к убийству?
– Бес попутал. Она же не женщина, она дьявол…
– Лучше быть дьяволом, чем такой размазней, как ты! – презрительно фыркнула Елизавета. – Тоже мне, мужчины. Что ты, что Юлий, только и знаете, что нюни пускать. Все вы, мужики, одним дерьмом мазаны… Хотя нет, беру свои слова обратно. Встречаются и настоящие мужчины…
Она посмотрела на Степана многозначительно и многообещающе. И при этом сладко облизнула свои губы. А губки у нее сочные, аппетитные. Впрочем, как и все остальное.
Хоть и глупая она, эта бестия, но знает, в чем ее сила. Знает, когда и где пускать в ход свои чары. Хорошо у нее это получается. Только почему-то не очень удачно. С Юлием облом, с Кораблевым, возможно, то же самое. Но и со Степаном ее номер не пройдет.
– Напрасно стараешься, Тельцова, – насмешливо посмотрел на нее Круча. – Может, я и настоящий мужчина, но не из твоей оперы… Кстати, твоя опера из серии «Отелло». Помнишь, как Дездемону душили? Так вот, теперь твоя очередь…
– Не дождетесь! – пренебрежительно фыркнула она.
Да она, кажется, освоилась в роли обвиняемой. Ведет себя вызывающе, дерзит. Или на что-то надеется?..
А ведь надеяться есть на что. По большому счету, против нее нет железных улик. Все косвенное, ненадежное. Любому адвокату на один зубок и без закуски. И даже чистосердечное признание не такой уж крепкий крючок. От него всегда можно отказаться…
– Скорее всего не дождемся, – не стал спорить Степан. – И я даже знаю почему. Потому что у вас, Елизавета Андреевна, есть уникальный шанс. Вы пишете чистосердечное признание, мы оформляем вам явку с повинной. И суд это, конечно, учтет. Получите лет пять-шесть. А там амнистия…
– Ну да, так я вам и поверила. Ничего не знаю. И признаваться мне не в чем.
– Зато мы все знаем.
Степан смотрел ей в глаза и видел, что она верит ему. И его треп насчет всезнания принимает за чистую монету. А то, что при этом кочевряжится, – характер такой.
– Знаете – знайте. А я ничего вам не скажу…
– Зато вам скажут. Вернее, предъявят обвинение.
– Кто? Следователь из Генпрокуратуры.
– А вам этого мало?
– Следователь тоже человек.
Только сейчас Степан понял, что она имеет в виду. Она очень надеется на свое женское оружие. И уже примеряется к следователю. Готовится обрушить на него всю тяжесть своего обаяния.
– Да, конечно, женщины тоже люди, – кивнул он.
– Женщины?! При чем здесь женщины?
– А потому что женщина – следователь…
И чтобы она не строила иллюзий насчет однополой любви, отрезал:
– Ей уже далеко за сорок. И чтобы вы знали, она ненавидит таких роковых красоток, как вы.
– Это еще почему? – заметно расстроилась Елизавета.
– А потому, что одна такая длинноногая пигалица увела у нее мужа, с которым она прожила душа в душу двадцать лет…
Степан врал и собирался врать дальше. А что прикажете делать?
– Ну так не я же…
– Ну так разлучница где-то там, а вы у нее в руках. У-ух, пощады не ждите!
– А если я не хочу? – расклеилась Тельцова.
– Тогда пишите чистосердечное признание.
– И что это изменит?
– Мое к вам отношение.
– С плохого на хорошее?
– На очень хорошее, – улыбнулся Степан.
– Знаете, как это называется? – улыбнулась она в ответ. – Это называется морочить людям голову. У вас, между прочим, неплохо это получается… Только я не дурочка. И дурить меня бесполезно… Ничего не знаю. И признаваться мне не в чем…
– А вот кое-кто так не думает, – не сдавался Круча. – Вам, наверное, интересно знать, кто именно. Надеюсь, вы в курсе, кто такой господин Сафронов? В определенных кругах его еще знают под кличкой Сафрон…
– Его везде знают под такой кличкой. И что?
– А то, что господин Сафронов очень недоволен тем, что убили вашего мужа. И вами лично недоволен… Между прочим, это он помог нам выйти на посредника…
– На какого посредника? – снова запаниковала Тельцова.
– Через которого поступил заказ на убийство вашего мужа.
– А кто заказывал?
– Вы. Лично вы и заказывали…
– А если?..
– Что если?
– Если это не я?
– А я и не говорю, что вы… Вашего мужа мог заказать ваш любовник… Знаете что, давайте сделаем так. Во всем обвиним вашего любовника. И он же ответит перед Сафроном…
Тельцова совсем запуталась. Утратила чувство реальности. В голове манная каша вместо мозгов.
– Так это он! Он и натравил убийц на моего мужа… Я не хотела. Я отговаривала. Я-то ни в чем не виновата…
Это была полуправда вперемешку с истеричными всхлипываниями. В том, что она не виновна, Степан сильно сомневался. Но это не мешало ему поддакивать.
– Да, конечно, вы ни в чем не виноваты…
– Это все он!
– Кто он?! Коля? – наугад ляпнул он.
– Какой Коля?