Охота на белочку
Шрифт:
– Вы его узнаете?
– Ну дык… эта… он же того…
– Ха! Боже ты мой, Федька!
– изумленно воскликнул юноша с гитарой.
– Живой!
– Вы его знаете?
– переключилась на новую жертву Лара.
– Ну конечно, он здесь постоянно бывает, - парень поднялся и подошел к ним, протягивая руку Тираелю.
– Здорово, дядя. А мы уже подумали, что ты умер.
Тир осторожно пожал ему руку, и парень повернулся к Ларе.
– Мираж.
– Что?
– Лара оглянулась.
– Где мираж?
Юноша усмехнулся.
– Да нет, зовут меня так. Дмитрий Мираженко, просто Мираж.
– А-а, - Лара смутилась.
– Лара. Вы знаете, где
На лице у Миража отразилось недоумение.
– Ну да…
– Понимаете, у Федора временная амнезия. Надо отвести его домой, а я не знаю, где он живет.
– Господи, да не вопрос. Пойдемте, я вас провожу, - он аккуратно зачехлил гитару и закинул ее за плечо.
– А это у него серьезно?
Лара пожала плечами.
– Не знаю. Он вообще какой-то странный. Говорит, что его зовут Тираель, не помнит адреса, несет какую-то чушь.
– А, ну это он и раньше такой был. Особенно когда напьется. Направо.
Тираель покорно плелся за Ларой и странным молодым человеком, не вмешиваясь в их разговор. Он понял только одно - что юноша со странным именем знает, где жил хозяин его тела, и теперь ведет их с Ларой туда.
При виде избы Лара невольно ахнула.
– Ничего себе!
– Между прочим, он ее сам срубил. Золотые руки!
– Мираж распахнул дверь, держащуюся на хлипком крючочке.
– Проходите, будьте как дома…
– Но не забывайте, что вы в гостях, - пробурчала Лара, поворачиваясь к Тиру. Тот с любопытством осматривался. Ну конечно! Именно здесь он пришел в себя, когда попал на Землю.
– Твой дом?
– Ага, - кивнул Тираель.
– Значит, тебя все-таки зовут Федей.
Тир вздохнул.
– Может быть. Но лучше все-таки Тиром, - ему самому страшно понравилась идея сокращать имена. Внезапно Лара расхохоталась.
– Господи, так ты бы сразу сказал, что это прозвище! А я-то голову ломаю, что за имя чудное такое.
– Точно, - обрадованно подтвердил Тираель.
– Прозвище.
– Ну так что, господа?
– высунул голову из соседней комнаты Мираж.
– Пить будем?
На улице было темно, холодно, шел снег и лаяла собака. Фонарь, давно оставивший попытки освещать улицу, тихо сходил с ума, видимо, воображая себя светлячком. Вдоль улицы, уходя куда-то в заснеженную бесконечность, тянулся забор. Что было за забором, было неведомо.
Петрович, потирая свой вечно красный нос, философствовал. Он всегда философствовал, когда был пьян или пытался что-то спереть у соседей. На этот раз он совмещал оба состояния. После долгих попыток он все-таки влез в салон соседского "Запорожца" и, комфортно усевшись за руль, принялся деловито выламывать радиоприемник. Вообще-то, надо было бы ему находиться за пару километров отсюда и охранять склад, где он работал ночным сторожем, но его это ничуть не заботило - в первую очередь по причине выпитого самогона. Если честно, одного Петрович все-таки боялся - он боялся белочки. Больше всего он боялся её поймать. Нет-нет, не живую хвостатую бестию, а ту, которая именуется иначе "белая горячка."
На часах должно было быть 2 часа 27 минут, но Петрович свои давно уже пропил. Внезапно вокруг что-то изменилось. Сторож вздрогнул… и через миг понял: перестал идти снег. Грязно выругавшись, он попытался выбраться из машины, но случившееся вслед за этим помешало ему. Небо словно надломилось, во всяком случае, так ему показалось, оттуда ударила молния, и не одна, а сотни молний. Грома, как ни странно, не было. А потом случилось событие, изменившее всю жизнь Петровича: откуда-то сверху на улицу свалился мужик, весь в белом и, как уверял потом сторож, в перьях. Человек этот, полежав пяток секунд в снегу, встал, отряхнулся, а потом вдруг взглянул в сторону Петровича странными каменными глазами и спросил:
– Я похож на человека, мудрейший?
…- Его нашли в чужой машине, без сознания. Вот такой бред он нес… и еще бормочет что-то про молнию и постоянно повторяет, что будет молится, не будет пить и воровать.
– Лейтенант… Коля, скажи честно: почему я ему верю, а?
– Не знаю, товарищ майор… Но вообще-то, в том месте действительно была молния, столб спалило почти дотла. Наверное, остальное - бред, связанный с шоком…
– Возможно. Соседи, видя состояние этого бедолаги, не хотят возбуждать дело.
– Тем лучше.
Майор кивнул, но тут же едва заметно пожал плечами - мол, странное это дело…
– А здесь уютно, - заметила Джелайя.
– Вот только женской руки не хватает.
Азель чуть заметно улыбнулся.
– Ребята, а он вполне прилично рисует, - присвистнул Граель, разглядывая висящие на стенах картины.
– Никаких черепов, пятен краски и ломаных линий. Реалист, чтоб его… Вау, ну ни фига себе!
– Что там такое?
– заинтересовались черти, мигом подлетая поближе к мольберту, возле которого стоял Граель. При виде картины у Азеля непроизвольно загорелись глаза, а Джелайя потупила взгляд, тщетно пытаясь скрыть смущение. Скорее всего, обнаженную девушку Федя писал, основываясь исключительно на своих фантазиях, ибо подобных форм в природе просто не существовало. Граель еще немного полюбовался на соблазнительное видение и лишь затем перешел к следующей картине.
– Извращенец, - тихонько пробурчала Джелайя.
– Ну что ты, детка. Нормальный мужик.
Фыркнув, чертовка отошла к окну и села по широкий подоконник, подтянув колени к груди и положив на них голову. Дурацкая зима… Почему их не послали на Землю в другое время года? Она чуть повернула голову, наблюдая за троими людьми, сидящими за столом. Их подопечный старательно пел под аккомпанемент гитары, на которой играл молодой парень с каким-то глючным именем. Голос у него был вполне приличным, но почему-то создавалось такое ощущение, что он не до конца понимает, о чем поет. "Должны же коты, пес возьми, во что-нибудь верить…" Джелайя тоже не совсем понимала, зачем котам во что-то верить, но песня была хорошая. Женщина, которая в последнее время сопровождала художника, сидела рядом с ним и внимательно слушала. На столе стояла бутылка водки и три стакана, но пил в основном парень - художник только пригубил один раз, поморщился и отставил стакан в сторону, а женщина не пила вообще.
– Эй, - Азель подошел к ней, остановился позади.
– Не хандри.
Чертовка ослепительно улыбнулась.
– С чего ты взял, что я хандрю?
– вызывающе спросила она. Азель только усмехнулся. Джелайя подвинулась, освобождая ему место на подоконнике.
– Искренне надеюсь, что они напьются. Тогда ему и в голову не придет к мольберту подходить.
Художник тем временем допил-таки стакан, и Мираж тут же налил ему еще. Лара смотрела на них с явным неодобрением, но уходить не спешила. Вернее, ее не отпускали. Как только девушка делала очередную попытку встать, Федор робко спрашивал, не останется ли она еще на несколько минуток, а Мираж в два счета доказывал, что уходить ей совершенно незачем. Лара вздыхала и оставалась. Впрочем, нельзя сказать, что ей у Феди не нравилось…