Охота на дракона
Шрифт:
Они не носили доспехов, в доспехах, даже самых легких, на солнце долго не простоишь. Зато каждый из них был вооружен арбалетом, небольшим запасом стрел со стальными наконечниками и стальным кинжалом.
Садира знала, что стальное оружие служило скорее для устрашения. Металл на Ахасе ценился дороже воды, был реже, чем дождь. Из всех городов-государств Тир выделялся тем, что владел действующей шахтой по добыче железа. Всем остальным приходилось полагаться на услуги рыщущих по пустыне охотников за древними кладами. Они искали в засыпанных песками руинах мертвых городов позабытые всеми сокровищницы и оружейные
То, что Тихиан доверил стоящим на башнях стражникам стальное оружие, наглядно свидетельствовало о невероятном богатстве Верховного Темплара. Даже в Тире, где железо не являлось такой редкостью, как в других городах, за стальной наконечник стрелы можно было купить крепкого раба, а стальной кинжал стоил дороже хорошего гладиатора.
– Давай, шевелись, – поторопил Садиру стражник. – Нечего глазеть по сторонам.
С трудом сдерживаясь, чтобы не начать заклинание, Садира спустилась по лестнице с окружавшей арену стены. Она знала: с десятком воинов ей не справиться. А раз так, то колдовать сейчас – смерти подобно. Оставалось тянуть время, выжидая удобный момент. А уж когда он настанет – поставить все на карту и бежать.
Они подошли к карцеру – невысокому зданию у внешней стены. Здесь стражник умело связал ей руки за спиной и засунул в рот кусок грязной тряпки, прикрутив так, чтобы Садира не смогла ее выплюнуть. Потом он передал беспомощную рабыню двум дежурившим в карцере воинам. Девушка спускалась по вытертым каменным ступеням, все сильнее чувствуя зловоние испражнений и человеческого пота. Садиру чуть не вырвало, а тут еще кляп во рту…
Посмеиваясь над ее мучениями, воины подхватили девушку под руки и потащили за собой. Алые солнечные лучи, проникая сквозь дырявую крышу, окрашивали все вокруг в кроваво-красные тона. И от этого старый элеватор казался еще страшнее и омерзительнее.
На полу девушка увидела тяжелые каменные плиты. Подведя Садиру к одной из них, стражники отодвинули плиту. Из открывшегося черного отверстия послышалось приглушенное шуршание, словно ветер гнал песок по каменной мостовой. Девушка задрожала в испуге. Шахта была черна, как обсидиан, но Садира все так же ясно видела, как если бы в ее руках горел факел. От своих предков эльфов она унаследовала способность видеть в кромешном мраке источники тепла.
По холодной голубизне кирпичных стенок шахты девушка поняла, что стоит над ямой около двух с половиной футов в поперечнике и почти десяти футов глубиной. В таком узком колодце можно было только стоять: о том, чтобы сесть, тем более лечь – и речи быть не могло.
Снизу доверху яму заполнила тонкая зеленая паутина. По ней сновали десятки, а может, и сотни розовых ящериц. Задевая стены, паутину, друг друга своей упругой чешуей, эти твари и издавали тот самый шорох, который так напугал Садиру. Каждая из этих ящериц была размером с палец. Короткие круглые туловища, острые, как наконечники стрел, головы, маленькие квадратные ушки и фасетчатые, как у мух, глаза – по правде говоря, Садира даже и не знала, как их следует называть: ящерицами или змеями.
Один из стражников подхватил девушку под мышки и подтащил к яме. Садира замычала и уперлась ногами в края колодца. Она прекрасно понимала, что сопротивление бесполезно, но ничего не могла с собой поделать.
Второй стражник деловито ударил ее по ногам, а первый
Подняв голову, она увидела, как посмеивающиеся стражники задвинули крышку колодца. Стало совсем темно.
Садира стояла не шевелясь. Она была совершенно одна, если, конечно, на считать отвратительных рептилий, беспрестанно шуршащих своими чешуйками, словно шепчущих друг другу какие-то ужасные, одним им ведомые секреты. Когтистые лапки трогали ее тело, шершавые язычки лизали кожу. Девушка не знала: то ли они приветствуют ее появление в замкнутом мирке черного колодца, то ли пробуют главное блюдо своей грядущей трапезы. Она утешала себя тем, что Боаз вряд ли потерпел бы присутствие в карцере существ, способных относительно быстро избавить раба от страданий. А значит, ящерицы особой опасности не представляли.
Садира не стала тратить время попусту, проклиная свою судьбу. Она не впала в истерику, не поддалось панике – ведь Боаз только этого и добивался. Родившись в рабстве, Садира давным-давно поняла, что, хоть ее хозяева угрозой и грубой силой могут подчинить себе ее тело, они не властны над ее духом, если только она сама им этого не позволит. До тех пор, пока она отказывается признавать их право владеть ею, она, по крайней мере, духовно свободна. Духовная свобода, конечно, не могла заменить телесной, но все же это лучше чем ничто. Остается хоть какая-то надежда…
Слишком многие опускали руки, теряя последние остатки гордости. Сколько их повидала Садира на своем веку! Ее собственная мать, золотоволосая женщина по имени Бараках, чистых человеческих кровей, умерла, извиняясь перед дочерью за свои «преступления», в результате которых Садира родилась рабыней. Однако полукровка вовсе не считала действия матери преступными.
Насколько Садира могла понять, в юности мать кормилась одним из немногих незаконных в Тире промыслов. По декрету короля Калака, под страхом смертной казни запрещалось продавать или покупать любые колдовские ингредиенты. Совершенно естественно, что на печально известном Рынке Эльфов незамедлительно началось бойкая подпольная торговля кожей хамелеона, слюдяной пылью, внутренностями гадюки и другими редкостями. Бараках зарабатывала себе на жизнь, выполняя роль связной между Союзом Масок и ненадежными эльфами-контрабандистами. Она имела несчастье влюбиться в знаменитого мошенника, эльфа, известного под именем Фаенаеон.
Вскоре после того, как была зачата Садира, темплары посетили маленький магазинчик, где жил и торговал Фаенаеон. Сам эльф сумел удрать и скрыться в пустыне, но беременную Бараках поймали и продали в рабство. Фаенаеон быстро позабыл о своей любовнице и ее еще не рожденном ребенке. Он даже не попытался помочь им бежать или выкупить из рабства. Несколько месяцев спустя в загоне для гладиаторов Тихиана родилась девочка, названная Садирой. Но умереть она собиралась свободной. И вовсе не в зловонном карцере.