Охота на дракона

Деннинг Трой

Подняв глаза, Агис внезапно увидел прямо перед собой крупного мужчину в голубом плаще и серебристой маске. Карие глаза, смотревшие из-под седых волос, казалось столь же древними, как у Каро, но в них чувствовались такая глубина и сила, что у Агиса даже дух перехватило. В одной руке колдун держал окровавленный стальной кинжал Агиса, в в другой – длинный посох с большим обсидиановым шаром на конце. Тот самый посох, который сенатор видел в руках старика, указавшего ему дорогу на

эту площадь.

Колдун молча протянул Агису кинжал.

– Ты? – только и мог произнести ошеломленный сенатор.

Словно и не слыша вопроса, старик вложил кинжал в онемевшую ладонь Агиса и двинулся прочь.

– Стой! Мы теперь тоже в этом замешаны. Мы хотим вам помочь.

Агис схватил колдуна за плечо.

Небрежным движением посоха старик стряхнул руку сенатора.

– Мы не нуждаемся в вашей помощи.

Он сделал шаг в сторону, и в следующий миг его тело стало прозрачным и бесследно растаяло в воздухе.

6. Долг Чести

Рикус стоял на самом конце длинного мыса, выступавшего из скалы оранжевого сланца. Прохладный ветерок обвевал разгоряченное лицо, а длинные гибкие стебли багряного иглолиста приятно щекотали обнаженные плечи. У него за спиной лежала бескрайняя равнина ржавого песка, утыканная нежной белой порослью хрупкокустов и зелеными шарами шипосферов. Перед ним раскинулась пустота, заполненная недвижной пепельной дымкой, протянувшейся от подножия скалы до самого неба.

Мул, не отрываясь, глядел в серую мглу. Он не знал, сколько времени провел в этом месте, надеясь хоть краешком глаза увидеть, что находится на том краю бездны. Может прошли минуты, может, часы, а может, и годы. Но пелена оставалась столь же непроницаемой.

Понемногу Рикус пришел к выводу, что стоит на берегу моря Ситл. Он не помнил, как пересек оставшуюся у него за спиной пустыню. Не знал, как очутился на этом мысе у сланцевой скалы. Единственное, что осталось в памяти – это лица друзей, бегущих ему на помощь, и огненное прикосновение гаджа, пожирающего его сознание.

Справа от мула серый туман наконец-то зашевелился, заклубился, превращаясь в нечто размером с человека. Рикус инстинктивно отступил и поднял руки, готовясь защищаться.

– Иди туда, – раздался голос за спиной Рикуса.

Ровный, мелодичный голос. Не мужской и не женский. Никакой.

Мул повернулся. Рядом с ним стояла какая-то фигура. Серый бурнус с натянутым на самые глаза капюшоном. Рикус смотрел, но лица не видел. Руки сложены перед собой, а кисти спрятаны в рукава.

– Кто ты? – спросил мул.

Его сердце отчаянно колотилось от страха и смятения, и это ему не нравилось.

– Никто, – последовал ответ.

Подняв

руку, фигура указала на клубящееся в пустоте нечто. На конце рукава Рикус не увидел кисти. – Чего ты здесь ждешь?

– Ничего, – ответил Рикус, глядя на пустой рукав.

– Тогда ты его дождался.

– Что происходит? – спросил Рикус, подходя к своему серому собеседнику.

– Ничего не происходит – словно эхо услышал он в ответ.

Мул нахмурился и, наклонив голову, заглянул под капюшон. Его взгляд встретил лишь черноту. Рывком он откинул капюшон, но у серой фигуры не оказалось головы.

Внутренне содрогнувшись, Рикус внезапно понял, почему не помнит, как пересек пустыню.

– Я умер? – спросил он, махнув рукой на пепельно-серый туман. – И это все, к чему меня привела жизнь, полная боли и унижений?

– Это то, к чему приходит все на свете, – последовал ответ.

Нежный, источающий мед голос раздавался из пустоты над воротом бурнуса. Пустым рукавом фигура указала мулу на бурлящее нечто.

– Этого недостаточно, – покачал головой Рикус. – Во всяком случае, для меня.

Повернувшись лицом к пустыне, Рикус, не оглядываясь, зашагал вдаль.

На его пути снова возникла серая тень.

– Больше ничего нет, – прошелестел голос, а пустые рукава загородили путь. – Тебе не убежать.

– Я всегда могу попытаться, – прошипел Рикус, хватая бурнус. – К тому же, кто меня остановит? – добавил он, отбрасывая в сторону комок серой материи.

Он шел много миль, десятков миль… Кругом ничто не менялось. Впереди, до самого горизонта, ржавый песок да оранжевый сланец, да изредка белые чаши хрупкокустов, зеленые шары шипосферов и багряные стебли иглолиста.

Понемногу ноги Рикуса начали уставать. Он присел отдохнуть и, зевнув, понял, что не помнит, когда в последний раз спал. Не обращая внимания на острые выступы сланцевых плит, Рикус улегся на землю. Над головой только неизменная светящаяся янтарная дымка: желтое небо на знало, что такое солнце, Рикус закрыл глаза.

А когда проснулся, то вместо бескрайней равнины лежал посреди маленькой квадратной камеры. Над головой – потолок из положенных крест-накрест ребер мекилота. А над костяной решеткой наполняли камеру призрачным желтым сиянием Рал и Гухай, луны-двойняшки.

Пол каменный, и стены тоже, за исключением одной – с большими воротами из железных прутьев. Если открыть замок, они поднимались с помощью хитрой системы блоков и веревок в двух метрах от камеры.

– Что я тут делаю? – ни к кому не обращаясь, спросил Рикус. Осмотревшись, мул понял, что лежит на постели из грязных тряпок.