Охота на Герострата
Шрифт:
Я молчал, а псевдо-Герострат ждал ответа.
— Говорите ему что-нибудь, — прошипел полковник из своего кресла.
— Согласен, — сказал я. — Где мы встретимся?
— Вот это разговор, — затараторил двойник. — В самом деле, бросай этих козлов и приезжай. Я все подготовлю: напитки, девочки, шахматная доска — не какая-нибудь, из антиквариата, князьям Трубецким принадлежала, большой ценности вещь. Так что останешься довольным.
— Адрес? — спросил я, отметив, как одновременно застыли, перестали дышать все присутствующие.
— Недалеко.
Едва успев закончить, двойник захрипел, побагровел и повалился из кресла лицом в пол.
Один из контрразведчиков — я узнал Лузгина — наклонился в полной тишине к нему и, взяв за запястье, поискал пульс.
— Мертв, — констатировал он.
Я был готов к подобному исходу, но все равно меня как ожгло, и сразу внутри забурлило, сердце погнало кровь, а голова вдруг прояснилась, заполнившись холодной иссушающей яростью. Яростью схватки.
Герострат прислал мне не просто письмо, он прислал мне вызов, по ходу убив еще одного человека. И я принял этот вызов. Не мог не принять.
— Мертв, — эхом отозвался полковник и посмотрел на Сифорова. — Что скажете, капитан?
— Это ловушка, западня, — отозвался Сифоров. — Судите сами. Орлов что-то знает о Герострате; задача Герострата — убрать Орлова.
— Это ниточка, — сказал я.
— А возможно, и то и другое, — Усманов пожевал губами. — Возможно, там сидит человечек, активист Своры, и ждет, кто туда придет. Если Орлов — смерть Орлову, если кто другой… — он ткнул концом трости в распростертое на полу тело.
— Нужно попытаться, — сказал я. — Это ниточка, это шанс. И вы рискуете упустить его!
— А вы, молодой человек, рискуете жизнью, — проблеял Усманов. — Ваше рвение, конечно, похвально, но нужно и думать время от времени.
— Мне плевать! — заявил я. — Я все равно это сделаю. С вами или без вас!
Да, в тот момент я был настроен более чем решительно. И полковник мою решительность оценил.
— Хорошо, — сказал он после секундного размышления. — Тогда не будем тянуть. Отправляйтесь немедленно.
И мы побежали.
Через минуту я, Сифоров, Лузгин за рулем уже выезжали на Литейный, за нами кавалькадой еще пять машин, набитых вооруженными бойцами. Картинка из разряда: гангстеры едут на разборку с конкурирующей группировкой. Чикаго, громовые двадцатые. Или Петербург, унылые девяностые.
Сифоров быстро прикинул:
— Литейный, Невский, Александро-Невский, Шаумяна. Минут двадцать-двадцать пять — не больше.
— Если. Не увязнем. В пробке, — вставил оптимист Лузгин. — Поразвели. Личного. Транспорта.
— Ничего, — подбодрил Сифоров. — Прорвемся.
Мы выезжали уже на площадь Восстания, когда запиликал сигнал радиотелефона, закрепленного на панели перед водителем. Сифоров снял трубку:
— Слушаю.
Я же наклонился вперед, чтобы видеть его лицо. Я не знал, что должно сейчас произойти, но я догадался. Гораздо раньше неистового капитана.
Лицо Сифорова изменилось. Азарт сменило недоумение, уголки губ обиженно опустились, потом капитан откинулся в кресле и устало сказал:
— Слушаюсь. Есть прекратить операцию… Да, возвращаемся. Да, немедленно. Слушаюсь, товарищ полковник.
Он положил трубку на место и оглянулся на меня.
— Отбой, — сказал он. — Поворачиваем назад. Что-то у них там случилось.
Он не хотел встречаться со мной взглядом, но сделать ему это пришлось, и он мгновенно понял, о чем я думаю.
«Думайте что хотите. Но мы действуем правильно, и, надеюсь, скоро вы постараетесь забрать свои слова назад. — Очень надеюсь. Но как бы не получилось наоборот.»
«Если надо стрелять, я буду стрелять. Если нужно убить, я убью. Если понадобится взорвать этот мир, я взорву его. И Владыки ценят меня, я не обману высокое доверие Владык.»
— Что? Возвращаемся? — с разочарованием в голосе уточнил Лузгин.
И вот тогда Сифоров решился на ПОСТУПОК. Может быть, на первый и последний настоящий поступок в своей жизни. Или проступок, как кому угодно трактовать его действия.
— Мы продолжаем, — сказал он Лузгину. — Попробуем втроем.
— Но, Кирилл, — спохватился боец. — Был. Приказ…
— Здесь приказываю я! Лейтенант, мы продолжаем операцию.
— Слушаюсь, капитан, — перешел на официальный тон Лузгин и тут же добавил, на всякий случай подстраховавшись: — Под. Вашу. Ответственность.
— Да! Да! Под мою. Заткнись только, ради бога.
Мне стало интересно. Сифоров не просто понял, он поддержал меня! Впервые за все время нашего знакомства — так прямо и без уверток поддержал. Может быть, потому, что вспомнил он, как приходилось ему умирать на грязном заплеванном полу в темноте под лестницей с пулей в животе, а я пришел ему на помощь. А может быть, просто потому, что, в общем-то, неплохой он парень и ему тоже не доставляет особой радости, когда кто-то, пусть старший и по возрасту и по званию, пытается им управлять, сыграть с ним «втемную».
Второй раз телефон зазвонил, когда мы свернули на проспект Шаумяна, а кавалькада давно отстала.
— Что там опять? — Сифоров снял трубку. — Слушаю… Так точно, говорит капитан Сифоров. Да, мы возвращаемся… Нет, мы заедем еще в одно место. По просьбе Бориса Анатольевича… Нет-нет, товарищ полковник, я же понимаю… Приказ есть приказ. Операция отменена… Да-да, хорошо… Возвращаемся немедленно, — он положил трубку и кивнул Лузгину. — Жми, лейтенант. Мне не поверили.
— Ваши проблемы, — отвечал Лузгин, но газу прибавил.