Охота на героя
Шрифт:
Гном медленно кивнул:
– Я запомню и это, Ищущий. Я запомню и это. Кстати, - он поднял взгляд и впился им в лицо пленного, - ты, может быть, и бессмертный, но боль-то чувствуешь по-прежнему, а? Сейчас проверим...
И проверял. На всем пути до подземелий проверял, и Черный запомнил каждое мгновение этой дороги... Когда палач забил последний гвоздь, бессмертный посмотрел в ту сторону, где стоял, наблюдая, Торн:
– Я надеюсь, что на сей раз твои колдуны расплетут паутину моего заклятья и ты наконец станешь бессмертным. Если же нет, это
Гном ухмыльнулся, но в краешках его глаз, в самой тени век Черный заприметил ужас, дернувшийся в поисках выхода. И отчасти теперь он жил в предвкушении еще одной встречи с этим ужасом в Торновых зрачках.
5
"И ведь свез, троллин сын", - расслабленно подумал Эльтдон. Он лежал под остроконечным куполом шатра и рассматривал ярко-алую ткань, колыхавшуюся на ветру.
Кентавр на самом деле "свез", и даже быстрее, чем ожидал эльф. Минут пять-десять они неслись по чаще, и Эльтдон уже мысленно считал себя живым мертвецом, как вдруг лес внезапно кончился и кентавр вылетел в степь. В степи оказалось проще. По крайней мере, ветви не хлестали со всей силы по лицу. Хлестали метелки трав, а это, как выяснил Эльтдон на практике, совсем не то.
Стойбище представляло собой группу шатров, установленных неподалеку от леса. (Если точнее, "неподалеку" - в понимании кентавров, а эльфу, наверное, чтобы дойти от реки до стойбища, пришлось бы шагать с полдня, не меньше.) Шатры были самых разнообразных оттенков, и вокруг них ходили, бегали, лежали кентавры. Увидев это восхитительное зрелище, Эльтдон на несколько мгновений даже как-то забыл, что умирает. И вспомнил только тогда, когда его спаситель на полном скаку ворвался в большой алый шатер, стоявший чуть в стороне от остальных, и пробасил:
– Фтила сюда, срочно!
Кентавр-подросток шарахнулся в сторону при виде Эльтдона, немного перекосившегося и безжизненно свисавшего со взмыленного крупа. Мальчик убежал звать Фтила, а кентавр снял Эльтдона и уложил прямо на жесткий ворс травы, устилавший, вместо ковра, пространство под шатром. Острые стебли злорадно впились в обнаженную кожу эльфа, и тот мысленно выругался. Кентавр, заметив гримасу боли на лице пострадавшего, участливо спросил:
– Болит?
– и, обернувшись к выходу, рявкнул: - Фтил! Поторопись!
Фтил, которому все это проорали прямо в лицо, ибо он, на свою беду, как раз оказался у входа, недовольно спросил:
– Чего буянишь, Асканий? Опять лишку хватил?
Кентавр смущенно затряс головой:
– Да нет, Фтил. Просто...
Но лекарь уже вошел в шатер и все увидел сам. Он отстранил Аскания и направился к этажерке, битком набитой разными горшочками, кувшинчиками и бутылочками. Взяв два сосуда, направился к Эльтдону. Тот заметил про себя, что этажерку очень легко разобрать - видимо, кентавры вели кочевой образ жизни, свидетельством чему, кстати, были и их шатры.
Фтил уже откупорил невысокую пузатую бутылочку и протянул Эльтдону:
– Сделай три глотка.
Не дожидаясь, пока пациент выполнит наказ, кентавр
Эльф отпил. Жидкость, не оставив после себя ни вкуса, ни запаха, скользнула в желудок. Эльтдон откинулся на траву и расслабился...
Крики снаружи вывели его из этого состояния, и астролог начал искать взглядом тарр. Тот лежал у входа, небрежно брошенный там Асканием. Нож находился там же.
Фтил заметил, куда смотрит эльф, и сказал:
– Нет.
Эльтдон поднял на него взгляд и впервые по-настоящему рассмотрел лекаря. Это был старый кентавр с окладистой седой бородой и абсолютно лысым черепом, тускло блестевшим в солнечных лучах. Его чуть подслеповатые карие глаза смотрели сурово и мудро, а сеть глубоких, как у эльфа, морщин нещадно избороздила когда-то привлекательное лицо. От правого уха к подбородку тянулся старый шрам. На Фтиле был накинут короткий алый плащ поверх обычной холщовой рубахи, перехваченной снизу черным кожаным поясом, кое-где истершимся, с ярко блестевшей серебряной пряжкой в виде весов.
– Я не советую тебе браться за оружие, чужеземец, - продолжал лекарь. И вообще вести себя агрессивно. Лучше полежи и послушай, что здесь будет твориться, - тем более что времени на объяснения у меня уже нет. И не бойся, в моем шатре ты в безопасности.
Эльф хотел было поблагодарить Фтила, но в это момент полог, закрывавший вход в шатер, поднялся и внутрь вошли кентавры. Много кентавров. Те, что не поместились в шатре, толпились снаружи, оживленно переговариваясь и тыкая пальцами в эльфа.
Над толпой перекатывался обрывками фраз шепот:
– Отродье циклопа!
Эльтдон задумался. Проклятие, мысли приходили не слишком оптимистичные! Помнится, где-то, кажется у Мэркома Буринского в "Истории Ниса", было написано, что кентавры на дух не переносят циклопов. Нет, эльф, разумеется, на циклопа похож мало, но если призадуматься...
Вот ведь положение! Теперь ни до тарра, ни до ножа не дотянуться кентавры обступили со всех сторон. Остается надеяться только на Фтила, лекарь все-таки обещал, что в шатре Эльтдон будет в безопасности. Впрочем, долго ли хорошего эльфа из шатра вынести?
Он попытался сесть, трава впилась в ладони, а в животе как будто что-то взорвалось. Согнуться было невозможно, казалось, в тело вставили тяжеленное бревно и оно при каждом движении ворочается внутри.
Оставалось тихо-мирно лечь на травку и ждать, что же будет дальше. А дальше точно что-то должно было быть.
Из толпы вышел белый кентавр. "Ну, знаете ли, чудес, по-моему, на сегодня и так хватает!" - подумал Эльтдон, разглядывая незнакомца. Признаться, зрелище впечатляло.
Единорожья часть у вошедшего кентавра была снежно-белой, без единого темного пятнышка, и вся сверкала в проникавших в шатер солнечных лучах. Эльфийскую голову венчала такая же белая шевелюра; белые усы, гордо расправленные, были с ладонь в длину.