Охота на инспектора
Шрифт:
— Так было, — сказал Алешка. — Еще вчера. — И тут же сделал ловкий отвлекающий маневр: — Мам, а можно к нам Корзинка придет
— Корзинка — переспросила мама, задумчиво рассматривая рукав. — А с чем С фруктами
— С уроками. Это не настоящая корзинка, мам, это пацан такой — Корзинкин. Мы с ним уроки будем делать. Он немного отстающий.
— Это он, немного отстающий, тебе рукав оторвал
— Не совсем. Это Жека из четвертого. Он Корзинкина дразнил, а я ему в ухо дал.
— Корзинкину — Мама села в кресло с рукодельной шкатулочкой и стала прилаживать рукав.
— Жеке! Чтоб маленьких не обижал. А Корзинкину и так тяжело живется. Его, мам, даже компот заставляют с ножом и вилкой есть. И с салфеткой.
— Компот с салфеткой, — задумчиво сказала мама, начиная примерять рукав, — это не очень вкусно. За что же его так
— Ну… У него родители такие. Они древние дворяне.
— Что —то я не слыхала о таких дворянах. Корзинкины .. Голицыны, Шереметевы, Щербатовы, Оболенские… А вот Корзинкины… Нет, не попадались такие на моем жизненном пути.
— А на моем попались, — сказал Алешка. — Шурик Корзинкин. Новенький дворянин в нашем классе. Можно он к нам придет
— А почему нет — удивилась мама. — Я специально компот сварю. Очень хочется посмотреть, как он его будет есть ножом и вилкой. Особенно чернослив.
— И заедать салфеткой, — добавил я.
— Держи свою куртку, — сказала мама. — А Жеке скажи, что в следующий раз он сам будет рукав пришивать.
А я вот о чем подумал… Я подумал о том, что вовсе не случайно Алешка задружился с этим салфеточным Шуриком. Я только тогда не догадался, что мой младший брат, борец за справедливость, уже начал выстраивать в голове будущие события, которые к Шурику не имели ни малейшего отношения, а относились только к инспектору английского Скотленд —Ярда.
Когда мы наутро поплелись в школу, я уже созрел для террористического акта под кодовым названием «Вонючка». Тем более что для этого послужил, выражаясь литературным языком, внешний толчок…
У подъезда школы стояла так себе иномарка, а возле нее красовался наш бывший руководитель фотохудожественного кружка. Он очень изменился с тех пор. У него отросли щеки, волосы до плеч и усы до шеи. И темные очки на носу. Ну, конечно, темные очки не отросли на носу, они сами по себе там уселись, но выглядел наш бывший фотограф, выражаясь литературным языком, весьма преуспевающе и гламурно.
— Привет, Дим, — сказал он. — Ты мне поможешь А то я совсем замотался с этими звездами, — он сказал эту фразу так устало и небрежно, будто все эти звезды не давали ему даже позавтракать своим назойливым вниманием. — Надо мне кое —что из нашей лаборатории забрать.
Мы взяли ключи и прошли в бывшую фотолабораторию. Теперь в ней скоро будет наш школьный стрелковый тир. «Пусть лучше здесь стреляют, чем сигареты у прохожих», — принял такое решение наш директор и купил на деньги спонсоров две пневматические винтовки, два пистолета и ящик мишеней.
Перегородку в соседнюю комнату уже сломали, чтобы удлинить помещение, и царил здесь, выражаясь литературно, строительный хаос.
Фотограф раскрыл шкаф с остатками химикалий и начал что —то отбирать в сумку.
— А вот это все, Дим, в смысле вот эти коробки вынеси, я тебя прошу, на помойку, ладно Очень обяжешь.
Да ради бога! Я взял одну из коробок, набитую пакетиками с закрепителем, — это фиксаж, выражаясь литературно, — и понес ее на помойку. А там несколько пакетиков сунул в карман. Потому что этот фиксаж и есть основной компонент для создания «Вонючки». А другой — только я не скажу какой, чтобы никто не смог им воспользоваться, — очень обычные таблетки, которые продаются в любой аптеке, даже без рецепта.
Фотограф уже уехал — его звезды незакатные ждут, — а я снова зашел в нашу бывшую лабораторию и будущий тир. Там я вскрыл один пакетик и высыпал его содержимое на полку в шкафу. На переменке я успею сбегать в аптеку, и проблема с комиссией будет решена.
Но, оказалось, эту проблему уже решил наш отважный директор. Едва прозвенел звонок, как включилась наша школьная трансляция и прозвучал сначала сигнал тревоги, а затем строгий командирский голос директора:
— Слушать приказ по школе! Учебная тревога! Всем подразделениям провести эвакуацию. Минутная готовность. Время пошло!
Через минуту стройными толпами вся школа потекла на улицу через главный подъезд и запасные выходы.
Через две минуты Семен Михалыч непреклонно объяснял у главного подъезда членам высокой комиссии:
— Ничего не могу поделать, уважаемые дамы и господа офицеры. Плановое мероприятие. По согласованию с правоохранительными органами и МЧС. Согласно ситуации здание школы обесточено, перекрыты газо — и водоснабжение. Придется отложить нашу встречу до лучших времен. — И добавил как —то нелепо, не удержался, наверное: — Все свободны.
Пофыркивая от неудовольствия, члены комиссии расселись по машинам и исчезли до лучших времен.
Много позже мы узнали, что эту встречу сорвал сам Семен Михалыч, объявив по школе учебную тревогу. Никакую не плановую и ни с кем не согласованную. Дело в том, что эта комиссия должна была пообщаться не только с нами, но и обсудить с нашими педагогами качество новых учебников, рекомендованных средней школе. А нашим учителям кое —какие эти новые рекомендованные учебники не понравились. Активно не понравились, выражаясь литературно. Особенно — Бонифацию. Это наш учитель литературы, зацикленный на мировой классике. Он уверен сам и пытается убедить всех, что самое главное в истории человечества, в его прошлом, настоящем и будущем — это литература. Все хорошее в мире и все плохое зависит от нее. Плохое от плохой литературы, хорошее — от хорошей.
Недавно на одном из уроков он доказывал нам, что все катастрофы на Земле, а особенно у нас — в России, происходят из —за того, что руководители и специалисты перестали читать классику, а читают всякую пошлую дрянь.
— Настоящее художественное произведение воспитывает в человеке чувство ответственности за свое дело. А плохая литература воспитывает чувство безответственности.
И новые учебники литературы вызвали в нашем Бонифации чувство активной неприязни. Выражаясь литературно. И, конечно, на этом собеседовании мог вспыхнуть крутой скандал. А директору это надо