Охота на канцлера
Шрифт:
Канцлер скрипнул зубами:
— Я был бы готов отменить наблюдение за всеми членами правительства, если бы это дало хоть один шанс установить слежку за фон Мольтке.
Роммель лишь красноречиво развел руками.
— Даю тебе месяц сроку, — жестко проговорил канцлер. — Не сможешь установить слежку за Отто, подыскивай себе другую работу.
Роммель хотел возразить, но, натолкнувшись на тяжелый взгляд канцлера, понял, что это бесполезно.
— Я не могу ничего обещать, но попробую, — пробормотал он.
Фишер выразительно
— Я сказал: месяц ровно.
Уткнувшись взглядом в бумаги, он дал понять, что аудиенция окончена. Роммель поспешил выйти из кабинета.
Шпеер вернулся в министерство лишь к пяти часам. Помощник с порога кинулся к нему:
— Господин Фишер просил немедленно связаться с ним!
Министр позвонил канцлеру. Фишер хотел встретиться с ним, чтобы обсудить ряд вопросов.
— Я должен прибыть сейчас же? — уточнил Шпеер.
— Особой срочности нет. Но лучше не затягивать.
В своем кабинете канцлер долго и въедливо говорил об отношениях Германии с ЮАР. Шпееру пришлось напрячь всю свою память, чтобы не допустить оплошности и ответить на все детальные вопросы Фишера. Чувствовалось, что канцлер основательно изучил проблему и ориентируется в ней совершенно свободно.
Поэтому Шпеер не смог скрыть вздоха облегчения, когда канцлер наконец захлопнул папку с документами.
— Кофе? Или чего-нибудь покрепче? — спросил Фишер.
Шпеер взглянул на часы.
— Можно и покрепче…
— Охота прошла удачно? — поинтересовался канцлер, дождавшись, пока помощник внесет в кабинет серебряный поднос с бутылкой малинового бренди «Химбеергайст» и удалится.
— Да, — оживился Шпеер, — я убил оленя!
— Итак, ваша супруга приготовит сегодня на ужин оленину?
— Конечно! Только не сама же она станет ее жарить. Об этом позаботится повар фон Мольтке.
— Вот что значит военные! — с чувством воскликнул Фишер. — Умеют, черти, жить!
Шпеер, отхлебнув несколько глотков бренди, похвалил напиток:
— Отличное вино! Мне оно нравится куда больше, чем французские «Камю» или «Курвуазье».
Фишер слегка насупился. Он хотел вызвать Шпеера на разговор об охоте, но министр ловко ушел от ответа. Тогда канцлер решил предпринять лобовую атаку:
— Во время охоты, полагаю, вы не только смотрели в прорезь прицела своего ружья, но и беседовали с фон Мольтке. Если не секрет, какие политические проблемы он поднимал?
Шпеер потупился:
— Вообще-то мы говорили в основном об охоте. Какими патронами лучше стрелять в оленя, а какими — в медведя. А ведь фон Мольтке убил медведя! — министр замялся, потом еле слышно произнес: — Затрагивался лишь один политический вопрос — о вашей безопасности.
— Кажется, мне никто не угрожает, — прищурился канцлер.
— А Отто считает, что человек, сидящий на бочке с порохом, у которой подожжен фитиль, находится в большей безопасности, чем вы!
— Откуда он это взял?!
— Такой вывод
— Ну, и откуда же исходит такая угроза?
Крылья носа канцлера дрогнули.
— От польских националистов. Некоторые ультранационалистические группы в Польше рассматривают вас как символ стремления Германии к оккупации их страны. Отто сказал, что за последний год возникло по меньшей мере три заговора против вас. Он предложил мне поставить на ближайшем заседании кабинета министров вопрос об усилении вашей охраны!
— Ладно, — оборвал его канцлер, — заговоры с целью убийства, козни польских националистов и так далее должны интересовать Службу безопасности. Но не нас с тобой. Давай лучше выпьем еще по рюмке «Химбеергайста»!
Когда Шпеер ушел, канцлер позвонил Роммелю:
— Надо срочно переговорить. С глазу на глаз!
У Роммеля сразу испортилось настроение. Он решил, что Фишер захотел снова устроить ему головомойку. Однако, вопреки ожиданиям шефа Службы безопасности, канцлер даже не вернулся к вопросу организации слежки за фон Мольтке и спросил совсем о другом:
— Твоей службе что-нибудь известно о заговорах с целью устранения канцлера Германии?
— У нас или в других странах?
Роммель осторожничал и не спешил с ответом.
— В других странах, — буркнул канцлер.
— Кое-какие попытки в этом направлении предпринимали группы радикально настроенных поляков.
— Почему мне об этом не докладывали? — не предвещавшим ничего хорошего голосом спросил Фишер.
— Мы посчитали нецелесообразным отвлекать ваше внимание на разные пустяки, — неожиданно спокойно ответил Роммель. — Так называемые «заговоры» оказываются на деле баснями, которыми тешат себя группки сумасшедших интеллигентов. У них нет ни денег, ни оружия, ни мозгов. Пару таких групп легко обезвредили польские власти. Допросы показали абсолютную несерьезность их действий, и участники «заговора» отделались восьмимесячным заключением. Вы можете в любой момент уволить меня, — с достоинством посмотрел прямо в глаза канцлеру Роммель, — но пока я нахожусь на своем посту, вам нечего беспокоиться. Так подсказывает моя интуиция, опыт и здравый смысл!
Канцлер на мгновение призадумался. «Пожалуй, я поторопился сделать вывод о его профессиональной непригодности, — решил он. — Парень честен, смел, нелицеприятен. Такой человек на посту шефа Службы безопасности в тысячу раз лучше подхалима, готового лишь смотреть в рот вышестоящему начальству и поддакивать каждой глупости!»
— Впредь я прошу коротко информировать меня о всех заговорах с целью покушения на мою персону, — негромко произнес канцлер. — Установление же эффективной слежки за фон Мольтке — по-прежнему задача номер один. — Фишер выдержал паузу и безжалостно заключил: — Только теперь я даю на это не месяц, а всего одну неделю.