Охота на льва
Шрифт:
Потом Эмма перестала дышать. Сделала вдох и не смогла выдохнуть – горло словно сжали чьи-то сильные пальцы, не позволяя воздуху проникать в легкие. Отшатнувшись от стола, Эмма рванула воротник платья и издала тонкий жалобный хрип, хватая воздух ртом, словно рыба, выброшенная на берег, и не имея возможности его вдохнуть.
Потом ей стало страшно. Очень страшно.
Потом наступила тьма.
Ей пришел на помощь господин в черном, который ловко перемахнул через столик и тем же самым ножом, которым мгновение назад резал нежную свиную отбивную, полоснул Эмму по шее. Затем он подхватил маленький чайник с соседнего стола и резким ударом разбил его об пол. В руке господина в черном остался только носик, который он осторожно просунул в алый
Все. Трахеотомия в полевых условиях завершена.
Андрей выпрямился и только теперь заметил, что возле кафе толпятся зеваки и смотрят на него с испугом, оторопью и радостью. Кто-то обводил лицо кругом.
– Мой господин, – у официанта с перепугу дрожали руки. Посуда на подносе нервно звякала, будто собиралась пуститься в пляс. – Что с ней случилось?
Лежащая девушка дышала. Отек спадал.
Она смотрела на Андрея, как на чудо.
– Аллергия на дары моря, – ответил Андрей и махнул рукой в сторону деревянного блюда, на котором извивались многочисленные морские создания. – Не ешьте этих… эту… В общем, все это.
Девушка не сводила с него глаз. Кажется, она узнала его.
Эмму доставили в родительский дом, и полковник Хурвин, убедившись в том, что жизни любимой дочери ничто не угрожает, обратился к Андрею. Сулить золотых гор за исцеление Эммы он не стал и по-военному кратко осведомился: чем именно он может отблагодарить господина лекарника? Андрей неопределенно пожал плечами и ответил:
– Я спасал ее не для награды, господин полковник.
Тонкие губы Хурвина дрогнули в улыбке, словно именно такого ответа он и ожидал.
– Тогда прошу вас отобедать со мной.
Глава 3
Убийство
Генерал Керьетт вынул из кармана горсть семян поднебесника, который амьенцы обожают и грызут постоянно, и сказал: «Вот мое войско – попробуй одолей!» Я же показал ему случайно завалявшееся у меня зернышко жгучего южного перца и парировал: «А вот мое – попробуй разгрызи!»
Вечерний город был просто чудо как хорош. Новомодные электрические фонари освещали центральные улицы, постепенно вытесняя своих масляных собратьев на окраины, веселые людские ручейки журчали по брусчатке тротуаров, порой отделяясь от основного потока и вливаясь то в кабачки с бело-голубыми зонтиками над столами, то в распахнутые двери театров, то в библиотеки, где читали научно-популярные лекции одни из лучших столичных ученых. Народ был разный – и благородные сеньоры, которых за милю можно было отличить по идеальной осанке и чуть брезгливому выражению лица, и интеллигенция – в подчеркнуто модных и вычурных одеждах, и рабочие – они были одеты недорого, но очень аккуратно и держались с истинным достоинством трудового человека, который действительно строит будущее своими руками. Люди шли и в церкви: церквей было много, все в отличном состоянии и дорогом убранстве. Время вечерней службы уже миновало, и в церквях проходили проповеди, которые по степени интереса у слушателей мало чем отличались от научных лекций.
Немного устав от долгой прогулки, Несса устроилась за маленьким изящным столиком одного из кафе на набережной, под ростральными колоннами, и, заказав бокал сладкого травяного настоя камуши, некоторое время наблюдала за тем, как по реке плывут прогулочные лодки. Небольшой оркестр играл незнакомую, но довольно приятную мелодию, и черноусый певец томным густым голосом выводил серенаду о любви и смерти. Несса почти не вслушивалась – просто сидела и отдыхала. Они с Олегом частенько выходили вечерами в их маленький сад и сидели, обнявшись, на скамье под цветущими
Да, она действительно была дома, а Олег умер. Это факты, которых не изменишь, и твое личное отношение к этим фактам не имеет значения, поскольку не способно ничего исправить. Несса вздохнула и сделала очередной глоток из бокала. Солнце садилось за реку, окрашивая дома розовым и золотым, и на набережной прибавлялось гуляющего народа. Несса подумала, что возвращаться во дворец ей совсем не хочется, надо придумать какой-нибудь повод переехать в самое ближайшее время. А чем вообще она станет заниматься, как зарабатывать на хлеб? Конечно, на Земле Несса получила специальность врача младшей категории, но здесь, с местным уровнем развития медицины, ее навыки ничего не стоят. Надо было идти в полевую хирургию…
Однако в полевую хирургию идти было уже поздно. Снова отпив из бокала, Несса подумала, что Андрей наверняка обеспокоен ее долгим отсутствием. Уже смеркается, и электрические фонари освещают набережную, делая вечерние сумерки особенно уютными. Несса покинула открытое кафе и неторопливо побрела вдоль набережной. Утром она просматривала карту города и примерно представляла, что и где находится. Вот этот особняк, тонущий в свежей беззаботной зелени молодых деревьев, – амьенское посольство, за ним начинается частный квартал и Фруктовая улица, а там она выйдет на проспект Победы, который приведет ее прямо ко дворцу. Под одним из фонарей она заметила щит с картой района и алым крестиком с надписью: «Вы здесь». Несса сверилась с картой и, миновав посольство, побрела по респектабельному кварталу. Света в окнах не было: аальхарнцы рано ложились спать. Впрочем, улица оказалась не так пустынна, как Нессе показалось вначале. Под фонарем возле одного из домов стоял, покачиваясь, мужчина с курительной трубкой в руке и что-то бормотал – видимо, был пьян. За время жизни в Гармонии Несса отвыкла от того, что люди могут напиваться и вести себя не совсем адекватно в этом состоянии, и поэтому никакой тревоги не испытывала.
Пьяница оказался джентльменом благородного происхождения – это было видно и по небрежной роскоши его сюртука и плаща, и по украшениям, и по взгляду: так смотрят хозяева жизни, пусть даже и бывшие хозяева. Однако по мере приближения выражение его мутных голубых глаз Нессе очень не понравилось, и она прибавила шагу. Мужчина некоторое время стоял молча, а потом окликнул ее:
– Эй, ты!.. Стой!
Несса обернулась.
– Иди сюда, – приказал мужчина. – И не ломайся, хуже будет.
Несса отвернулась и прибавил шагу, решив, что пьяница не станет ее преследовать. Она ошиблась: тот быстро догнал ее, рывком схватил за плечи и вмял спиной в ажурную решетку сада. От мужчины пахло смесью дорогого одеколона, спиртного и самой настоящей ненависти – и тут Нессе стало по-настоящему страшно. «Скорее всего, меня изнасилуют и убьют, – как-то отстраненно подумала она. – Или просто ограбят. Или просто убьют».
– Будет тут еще всякая дешевка строить из себя, – злобно прошипел нападавший и рванул ворот ее платья. Нессу словно парализовало от ужаса, и сквозь шум в ушах она услышала мелодичный звон – это посыпались на мостовую пуговицы с разорванного воротника. А потом вечер вдруг пронзило грохотом и вспышкой огня, и Несса рухнула во тьму.
Сознание возвращалось к ней постепенно. Сперва во мраке возник отдаленный шум – словно где-то волновалось невидимое море. Затем пришло ощущение прохлады – будто легкий ветерок налетел, коснулся и отпрянул. А затем шум и ветер сформировались во вполне определенную картину: Несса приоткрыла глаза и увидела, что лежит на изящном полосатом диванчике возле распахнутого балкона, а чуть поодаль, при свете лампы, громким шепотом беседуют двое. Одного из них она вроде бы узнала – это был амьенский посол Кембери, насколько Несса могла судить, видя его без маски.