Охота на льва
Шрифт:
– Он же Заступник… – выдохнул Артуро, а затем пришел его черед удивиться в очередной раз, потому что Шани безразлично пожал плечами, и на его губах появилась какая-то брезгливая ухмылка.
– Вы так в этом уверены? – спросил он, и Артуро как-то вдруг понял, что государь знает о Заступнике Андрее гораздо больше, чем считает нужным показывать. – С чего бы это Владыке Небесному поддерживать предателей и клятвопреступников? Или их дело правое?
– Мне страшно, – признался Артуро, и эти слова потребовали от него больше отваги, чем ушло на штурм амьенской столицы. Шани подошел
– Мне тоже страшно, – признался император. – Мне тоже.
– Ваше величество!
Артуро, растрепанный и заполошенный, бросился к Нессе с порога. Она даже не успела спросить, что произошло, как он выдохнул:
– Доктор Андерс… Кажется, у него сердечный приступ.
На какое-то мгновение Несса лишилась дара речи, но секундное оцепенение тотчас же миновало.
– Где он? – Сейчас главное было успеть к отцу – Несса знала двадцать девять способов восстановления умирающего сердца и не дала бы Андрею умереть. Сама бы рядом легла, а его подняла.
– Идемте, – сказал Артуро и махнул рукой в сторону боковых галерей, где располагалась библиотека и ряд подсобных помещений. – Он там…
Почти бегом следуя за своим спутником, Несса мысленно составляла картину случившегося. Наверное, Андрей шел из библиотеки, ему стало плохо, и он упал, а нашедшие не стали его трогать и, вызвав помощь, оставили на полу – аальхарнская врачебная традиция не велит перемещать пострадавших до прихода лекарника. Только бы успеть… Занятая тревожными мыслями, она даже не обратила внимания, что Артуро ведет ее вовсе не в сторону библиотеки, а куда-то в дальнее крыло дворца, где Несса никогда не бывала и вряд ли нашла бы дорогу обратно самостоятельно. Наконец Артуро толкнул одну из дверей, и Несса вошла за ним в зал.
Несмотря на солнечный день, здесь царили полумрак и прохлада: тяжелые шторы на окнах почти не пропускали света. Комнату наполняло негромкое жужжание шести огромных батарей, что стояли вдоль стен, окутанные витыми кольцами проводов. Десятки искрящихся голубым светом струн тянулись от батарей к приборам, зловещего назначения которых Несса не знала. Зал походил бы на лабораторию безумного ученого, если бы в самом центре не стояла дыба.
Человек, закрепленный на ней металлическими кольцами, поднял голову и прошептал:
– Несса…
С коротким вздохом ужаса Несса подалась назад и почувствовала, как пол уходит из-под ног. Артуро предупредительно подхватил ее под локоть, не давая упасть, а затем подтащил поближе к дыбе.
– Ваше величество, расскажите мне все, что вам известно о заговоре полковника Хурвина, – почти ласково попросил Артуро. Эта куртуазная вежливость настолько не вязалась с современно оборудованной пыточной, что Нессе стало страшно – не за себя или Андрея, ее объял какой-то чуть ли не сверхъестественный ужас.
– Каком заговоре? – вымолвила Несса. – О чем вы?
– Я сейчас поверну рукоять, – тем же спокойным тоном сообщил Артуро, – и доктора Андерса ударит током. Не до смерти – пока не до смерти, но ему будет очень больно. И я гарантирую
Несса молчала. Рука Артуро опустилась на рукоять – пока не приводя дыбу в действие, но готовясь сделать это в любую минуту.
– Загорский и Креченский полки, – проронила Несса. – Вин-Веверский отряд. Их поднимут завтра в четыре утра и выведут на площадь Победы. У государя потребуют добровольного отречения…
Пол поплыл куда-то в сторону, и Несса все-таки не устояла на ногах, упав на колени. Артуро смерил ее презрительным взглядом и сказал:
– Этого я и ожидал.
И повернул рычаг. Несса взвизгнула и зажмурилась, не желая видеть мук Андрея, но ничего не произошло.
Дыбу просто не подключили к батареям.
В казармах Хурвина царило веселое оживление. Солдатам и офицерам щедро наливали полные стопки пшеничной водки, подкрепляя спиртное разговорами о тех благах, которые раздаст народу новая государыня. Особенной популярностью пользовалось якобы данное ее величеством обещание сократить срок службы на пять лет. Хурвин, одетый в белый парадный мундир с орденскими планками, слушал здравицы в честь новой владычицы и размышлял о том, что люди, как правило, ведутся на очень незатейливые посулы. И как ведутся!
– Ее величеству Инне слава!
– Ура!
Грохот радостных воплей был слышен, должно быть, по всему городу, однако Хурвин не считал нужным как-то успокаивать ликующий отряд. В соседних казармах сейчас творилось то же самое: людей захлестывало праздничное веселое возбуждение, которое через час они выплеснут на улицы, чтобы утром город проснулся с новой государыней.
Подоспел и Супесок – такой же веселый и хмельной. Хурвин протянул ему стопку водки и спросил:
– Ну что, дружище? Готовы к смене власти?
Супесок лихо осушил стопку и грохнул ее об пол.
Хрусталь брызнул во все стороны, и приключившиеся рядом свидетели бурно зааплодировали.
– Готов! – воскликнул Супесок. – Народу счастье, Родине свободу!
– Ура!
– Государыне императрице ура!
Помощники выкатили было еще несколько бочек, но Хурвин отрицательно покачал головой. Нужная кондиция – сочетание храбрости, веселья и уверенности – была достигнута. На площади должен был появиться не пьяный сброд, а люди, отстаивающие свои права. Полковник поднялся на лавку, так чтобы его видели все, и вскинул руку, призывая собравшихся к тишине.
– Друзья мои и братья! – произнес он, когда собравшиеся умолкли. – Было время, когда гвардия в стране была не пушечным мясом, а силой, способной вершить историю. И сегодня мы возвращаемся в те славные времена, чтобы принести счастье и свободу нашей Родине. Императрице Инне слава! Вперед!
Куда только подевался хмель, думал Хурвин, уверенно шагая к выходу из казарм. Подхватывая наградное оружие и разворачивая парадные знамена, солдаты и офицеры шли за ним, строясь в боевом порядке, и это было правильно – как на Вемьенском поле, когда разгром его отряда казался неминуемым, и Хурвин, крикнув: «Кто любит меня – за мной!» – безрассудно кинулся вперед в атаку.