Охота на льва
Шрифт:
– Да что мне врать, – устало выдохнула Мари, и Супесок поежился: так мог говорить человек, который давно мертв и только каким-то удивительным образом смог остановить гниение. – Полковника Савтана знаешь? Ну спроси у него, как он мне пальцы ломал и на крюке под ребро подвешивал. Только он тогда капитаном был… А потом петлю на шею и волоком сквозь строй. И потом тоже… сквозь строй. Двадцать пять человек. Ну и кто я, по-твоему, после этого всего? Так, кусок мяса и ходячая кукла, и ничего во мне нет.
Супесок даже несколько
– Ну будет, будет, – примирительно промолвил он. – Было да прошло, не вспоминай.
– Что уж теперь, – сказала Мари. – Знаешь, я столько раз хотела… Думала, в пруд брошусь, да духу не хватило, – вроде бы по ее бледной щеке скользнула слеза, но Супеску это могло и показаться в сумерках. – Так и жила себе, как заводной человек императора Рудольфа. А Андрей… Он просто увидел во мне то, что из меня не выбили. И сказал, что нормальная, хорошая жизнь есть даже для такой твари, как я.
Вот теперь она действительно заплакала и, насколько мог судить Супесок, совершенно искренне. И, вспомнив единственный известный ему способ утешения плачущих женщин, бывший глава охранного отделения не замедлил применить его на практике.
Утром, когда Андрей вышел завтракать, Супесок осведомился:
– Доктор, а вы слышали когда-нибудь о заводном человеке императора Рудольфа?
Андрей неопределенно пожал плечами.
– Когда-то давно слышал. Вроде была у амьенского императора механическая кукла в рост человека… Парфен, а что это у вас в волосах, сено, что ли?
Тем же вечером Шани получил телеграмму, в которой было всего два слова: «Лис приручен». Император неспешно разорвал серый бланк на мелкие кусочки и довольно промолвил:
– Ай да Мари! Ай да сукина ты дочь!
По всей видимости, ее избавитель был весьма высокопоставленной персоной.
Марьям устроили в передвижном госпитале, где желтолицый узкоглазый доктор родом с востока принялся вдумчиво вправлять и собирать то, что в истерзанном теле Марьям еще можно было собрать и вправить. Когда его цепкие пальцы стали возиться в ране под ребром, Марьям на какое-то время потеряла сознание – слишком велика была боль.
– Знаешь, как учат костоправов на Дальнем Востоке?
Голос был довольно приятный, хотя аальхарнский акцент придавал родному языку Марьям режущую чеканность. Открыв глаза, она увидела своего светловолосого спасителя – тот сидел напротив койки Марьям, и доктор перебинтовывал ему плечо.
– В кожаный мешок помещают глиняную круглую вазу и затем разбивают. Задача костоправа – собрать вазу, не открывая мешка. Потом собранную и склеенную вазу разбивают еще раз. И собирают снова. И разбивают в последний раз.
Марьям посмотрела на свои руки – они были заключены в уродливые клетки из гипса и металла, но боли почти не ощущалось. Доктор закрепил повязку двумя тонкими скобками, и блондин принялся осторожно
– Зачем? – спросила Марьям. – Зачем вы меня забрали?
Блондин застегнул последнюю пуговицу, и доктор помог ему справиться с перевязью.
– Затем, что ты моя, – слова были сказаны веско и очень уверенно, и Марьям готова была поклясться, что акцент в голосе исчез. – И больно больше не будет, обещаю.
Мари открыла глаза и некоторое время вслушивалась в шорох дождя за окном. Старая примета не подвела – если дзёндари снилось прошлое, то это было к дождю или снегу. Супесок, лежавший рядом, что-то пробормотал во сне, Мари тихонько выскользнула из-под одеяла и неслышно принялась одеваться.
Обычно Андрей засиживался допоздна, читая книгу или размышляя о чем-то своем. Вот и сейчас в его комнате горела лампа, Мари тихонько постучала в дверь и осторожно заглянула внутрь. Андрей сидел за столом над толстой книгой в дорогом окладе. Увидев Мари, он улыбнулся и приглашающе поманил ее:
– Заходи.
Мари осторожно прикрыла за собой дверь и устроилась на лавке напротив Андрея.
– Не спится? – спросил он.
– Не спится, – вздохнула Мари. – Доктор, вам часто снится прошлое?
Андрей пожал плечами и вложил в книгу закладку.
– Иногда бывает, но я редко вижу сны, – ответил он. – А тебе приснилось прошлое?
Мари кивнула и обхватила себя за плечи.
– Да, – прошептала она. – Плохое прошлое. Ну да Змеедушец с ним, – Мари вздохнула и энергично потерла себя по щекам. – Спится и снится, просто мне вдруг стало не по себе… Вы извините, что я вам помешала.
Андрей улыбнулся и ласково взял ее за руку.
– Ты нисколько не помешала. И я вижу, что тебя что-то тяготит. Рассказывай.
Мари помолчала, а потом промолвила:
– Доктор, вы ведь хотите ее освободить?
На следующее утро почтовый дилижанс уже вез Супеска, Андрея и Мари в Чевыч – там им предстояло сесть на поезд и отправиться в Масму, первый действительно важный населенный пункт на пути в столицу.
Андрей упирался недолго. Возможно, он просто поверил Мари и Супеску, которые убедили его в том, что Нессе ничто не угрожает, – будь иначе, он бы и шагу не сделал прочь из дома, однако он уже успел признать себя Заступником и начать проповеди, и с Нессой не случилось ничего плохого.
Супесок искренне радовался тому, что доктор в конце концов раскачался для продолжения пути. Сколько можно сидеть на месте и ждать охранного отряда, когда надо вербовать сторонников и идти в столицу! Мари хранила молчание, являя прямо-таки идеал аальхарнской женщины – тихой, красивой и немногословной, и Супесок пару раз посмотрел на нее с пристальным интересом. В жены, конечно, он ее брать не собирался, но в официальные любовницы – почему бы и нет?
Проводник поезда проштамповал билеты кусачками и низко поклонился Андрею: