Охота на Менелая
Шрифт:
– Теперь о том, что будем знать только я и вы. Нужно выбрать имя, которым вы станете подписывать свои донесения. Я предлагаю Менелай. Как вам?
– Красиво…
Начальник вгляделся в лицо своего нового агента. Растерянность толстяка уже прошла, и тот взирал на Муртаза-Агу с угодливой заинтересованностью. Да, ничего не скажешь! Этот человек – настоящая находка: его патологическая жадность и полное отсутствие принципов открывали для османской разведки заманчивые перспективы. Объяснив новоявленному шпиону, каким будет пароль между ним и связным в Одессе, турок простился и поспешил к лодке.
Менелай
Глава вторая
Происшествие на Тверской
Москва
Август 1826 г.
Как всё это можно вытерпеть?! Ну и духотища! Слава богу, что их бесконечное путешествие заканчивается. За окошком ямской кареты запестрели свежими красками возрождённые после пожара двенадцатого года дома Тверской, пути оставалось всего чуть-чуть. Графиня Надежда Чернышёва выглянула в окно, высматривая мраморные пилястры родного дома, и когда они наконец-то показались из-за длинного фасада дворца Белосельских-Белозёрских, обрадовалась.
– Ещё пара минут – и будем дома, – пообещала она своей вконец измученной двоюродной бабке – Марии Григорьевне Румянцевой. – Сразу мыться и спать!
– Надеюсь, что в доме прохладно, иначе я залезу в пруд и буду сидеть в нём до самой ночи, – пошутила старая графиня и тут же поняла, что сказала чистую правду. За семь дней пути не выдалось ни единого дождичка, пыль на тракте стояла столбом, а беспощадное солнце закрутило в трубки пожухлую листву и до желтизны выдубило травы.
– Возьмите меня с собой, будем сидеть рядом, как две разморённые лягушки! – усмехнулась Надин.
– Ладно, возьму, но только если не заставишь меня квакать, – в тон ей ответила бабушка и, выглянув в окно, обрадовалась: – К крыльцу разворачивают. Приехали!
Топот летящих во весь опор лошадей прервал их шутливую перепалку. Истошный крик кучера, следом удар – и обе дамы скатились на пол. Послышался скрежет, как будто что-то тяжёлое проволокли вдоль левого борта кареты, и окно там наглухо закрылось. Надин с изумлением увидела чёрную лакированную стенку чужого экипажа и краешек открытого окошка. За ним кто-то чертыхнулся, потом в узкой щели появился глаз и часть лица, явно мужского, поскольку был чётко виден золотистый ус. Мужчина, как видно, оценил обстановку и неуверенно спросил:
– Сударыни, вы сможете подняться сами?
Надин ухватилась за сиденье и, подтянувшись, встала, зато её бабушка лежала на полу, неуклюже вывернув левую ногу. Лицо старушки сделалось землисто-серым, а на лбу бисерной дорожкой проступили капли пота.
– Что? Где больно? – испуганно захлопотала Надин.
– Нога, похоже, сломана…
Надин аж подпрыгнула.
– Эй, вы, там! Немедленно откройте дверь, у бабушки повреждена нога! – завопила она, потрясая кулачком перед глазом лихача, так осложнившего им жизнь. – Сию минуту, или я вас в порошок сотру!
– Не орите, вы испугаете почтенную даму, – невежливо заметил незнакомец.
Надин услышала, как хлопнула дверь чужого экипажа, под свободным окном послышались шаги, и высокая фигура заслонила солнечный свет.
– Кареты сцепились осями, быстро их не растащишь, а дверь зажата. Я помогу вам, потом сам залезу внутрь и поднесу к окну вторую даму, а кучера пусть её примут. Давайте руки, – скомандовал незнакомец, и Надин против своей воли подчинилась.
Железные пальцы сомкнулись на её запястьях, потом перехватили плечи, и девушка, как пробка из бутылки, вылетела наружу. Теперь она стояла на мостовой, а незнакомец в морском мундире крепко держал её за талию. Пытаясь осознать случившееся, Надин, словно заворожённая, уставилась на него.
– Ваше сиятельство, вы не пострадали? – прозвучало откуда-то сзади.
Надин обернулась. Дворецкий Чернышёвых, открыв рот, взирал на то, как незнакомый мужчина на глазах всей Москвы обнимает хозяйскую дочь. Надин стряхнула с себя руки незнакомца и кинулась к крыльцу.
– Бабушка лежит в карете, у неё повреждена нога. Скорее позовите кого-нибудь!
Дворецкий метнулся за подмогой, а Надин вернулась к экипажу. Голос незнакомца уже звучал внутри кареты, старая графиня отвечала ему, и, что самое интересное, она явно знала собеседника.
Вернулся дворецкий, с ним – четверо слуг. Офицер выглянул из окна и спросил:
– Готовы? Тогда принимайте её сиятельство.
Он опять исчез внутри кареты, и через мгновенье в окне показались голова и плечи графини Румянцевой. Слуги и дворецкий подхватили старую даму на вытянутые руки и понесли её к дому. Надин уже собралась последовать за ними, когда услышала:
– Вы меня не помните?
Ну, ничего себе, вопрос! Как можно забыть такого мужчину? В лице этого моряка эффектно сочетались медальная правильность черт и яркий контраст светлых волос с тёмными, как вишни, глазами. Если бы Надин хоть раз его увидела, то уж точно не забыла бы. Она растерянно молчала…
– У Кочубеев, в январе. Вы тогда были вместе с матерью и бабушкой. Я приехал к хозяину дома, а ваша компания – к мадам Загряжской. Мы встретились в вестибюле.
Надин это ни о чём не говорило. С тех пор как Чернышёвы после свалившихся на семью бед перебрались в Петербург, они бывали в доме Кочубеев чуть ли не ежедневно. На половине тёщи хозяина дома действовал их маленький «штаб», где обсуждалась любая возможность помочь арестованному по делу о восстании на Сенатской площади единственному сыну Чернышёвых – Владимиру, или Бобу, как звали его дома. С каждым днём надежды таяли и в конце концов иссякли – все усилия бедных женщин пошли прахом. Понятное дело, что тогда Надин думала только о брате, и её меньше всего интересовали встреченные в коридорах офицеры, она даже не запоминала их лиц. Но не объяснять же всё это случайному человеку, тем более такому самоуверенному типу. В его лице не было даже намёка на раскаяние, хотя именно он оказался виновником бабушкиного несчастья.