Охота на мудрецов
Шрифт:
– Молчите? Хорошо, я буду говорить. Видите камеру под потолком? Близости не будет, но спектакль состоится. Можете дергаться или лежать спокойно – не важно. Я немного поактерствую, а потом отправлю видео на личную почту Орхитуса. Он не станет докапываться, было насилие или нет, поверит. Ревнивый параноик как-никак. А когда поверит – близко не подпустит вас к границам пятого сектора. И девятого тоже. После меня вы ему станете омерзительны. Мысленно превратитесь в отходы чужой жизнедеятельности. Грубо, зато правдиво.
Задыхаюсь истерическим смехом. Друз Агриппа Гор умеет удивлять. Да так, что хочется рыдать и биться в ремнях, пока силы не иссякнут. Но тоже ведь спектакль. Прав Друз, что бы ни осталось на пленке, Наилий вычеркнет меня даже из воспоминаний. Будто не было никогда тех семи дней. Нашего полета по ночному городу, ужина в резиденции у камина, признаний, поездки в горы, термы, поцелуя в коридорах особняка Марка, апельсиновой рощи. Ничего. Никогда.
Теперь я понимаю, каково это – умереть по-настоящему. Когда в живых одна телесная оболочка, а внутри холодная пустота. Гордилась, что не резала вены? В самом деле? Шанс еще будет. Осталось только вытерпеть эту пародию. Не смотреть, как генерал снимает штаны. Отвернуться от его слишком явного возбуждения. Лгал, что невыносимо. Закрыть глаза и чувствовать, как снимает с меня белье, оставляя грудь прикрытой. Ощущать вес тела Друза и запах мяты. А потом прохладный и очень настойчивый поцелуй, от которого невозможно увернуться. Достоверный спектакль. Слишком реалистичный.
Боль вскипает черной смолой. Поднимается из глубины и течет по венам, заполняя меня без остатка. Такой нестерпимо грязной я не чувствовала себя никогда. Звенят крепления ремней, петли трут запястья до крови. Все же брыкаюсь, пока Друз не хватает за ноги, раздирая пальцами кожу на бедрах. Зло. С ненавистью. Трется об меня, не проникая внутрь. Ритмично, со стонами и резкими выдохами. Зубами рвет мои губы, пока на язык не падает первая капля крови. А во мне будто бездна раскрывается и с каждым мгновением она все больше. Еще немного и не станет Мотылька. Сгорит в открытом пламени. Долеталась, дурочка. Все, как хотела. Свобода, Великая Идея и одиночество. Нравится? За свои ошибки нужно платить. А цену Вселенная всегда назначает чрезмерную. До конца дней не рассчитаться.
Смех хрипами в горле, последние силы на рывок, а Друз замирает. Отрывается от меня и садится. Взгляд пустой и безразличный. Куда-то мимо. Кровь на подбородке, а губы вздрагивают. Ни слова. Жутко.
– Друз?
Тишина. Такая неестественная, будто у меня галлюцинация. Сон. Старый кошмар про паразита, который вырывается из-под контроля и вселяется в цзы’дарийцев.
– Юрао?
Снова тишина и я вспоминаю старую шутку. Пароль на самый крайний случай. Апофеоз бреда девочки, больной шизофренией.
– Как мне называть тебя?
Генерал опускает взгляд, заваливаясь вперед. Голос звучит будто через синтезатор речи. Язык едва шевелится.
– Ю…ра…о
Безумие. Чистый бред и конец моему миру. Последней надежде на собственную нормальность. Я вижу это своими глазами! И слышу. Но есть вторая часть пароля. Её никто не знает. Я молчала шесть циклов. Наверное, чтобы произнести вслух сейчас.
– Тебе так понравилось это имя?
– Это… имя..пон..ра..ви..лось…тебе
Дух-паразит, питающийся похотью. Мой воображаемый друг. Не понимаю, как у него получилось и сейчас не смогу осознать.
– Руки развяжи мне!
Бежать нужно. Как можно быстрее и дальше. Пока Друз не очнулся и не понял, что я с ним сделала. Сновидца сочли опасным? Меня после такого убьют на месте, не раздумывая. Подселять духов в живых цзы’дарийцев? Немыслимо!
Генерал дергается, как марионетка, тянется пальцами к пряжке ремня. Я благодарю Вселенную, что застежка не сложная. Вялой моторики сопротивляющегося тела должно хватить. Пальцы Друза соскальзывают снова и снова, пока я не слышу щелчок. Вырываю запястье из петли и вторую руку отстегиваю сама.
– Ухо…ди… не …удержу…дол..го
Выбираюсь из-под тяжелого тела мужчины, хватаю с тумбочки ворох одежды вместе с планшетом и как есть выскакиваю в открытое окно. Босые ноги замерзают на сырой, напитанной дождем земле. Бегу, не обращая внимания на холод, по темному двору резиденции, пока за спиной не слышно лая собак. Друз спустит всю свору, а они найдут меня по запаху, куда бы ни спряталась. Трава хлещет по ногам мокрой тряпкой, ворует остатки тепла. Надо остановиться и одеться, но как же страшно. Дыхание сбивается, устаю слишком быстро до тяжести в ногах. В темноте не вижу и не могу вспомнить насколько забор высокий. Проклятье. Поймают, как зайца. Почти врезаюсь в металлическую ограду и замираю перед препятствием. Застывшими, негнущимися пальцами натягиваю юбку и блузку. Кручу головой и нервно проталкиваю пуговицы в петли. Нет калитки.
Планшет в руках мешает и злит, но бросать нельзя. Надо бы вытащить аккумулятор, чтобы устройство не отправляло мои координаты в сеть, но сейчас собаки важнее. Какое счастье, что ястребы и соколы не охотятся ночью! У фасада резиденции зажигаются прожекторы, шаря тугими лучами света по двору. Уже?
«Лезь через забор! Чего ждешь?»
Радостно смеюсь и тут же зажимаю рот. Вернулся.
«Пусто было без тебя».
«Лезь!»
Беру планшет в зубы и хватаюсь за прутья на верхней кромке забора. Не сложнее, чем в детстве. Тем более, сейчас я выше и сильнее. Прыгаю на землю с обратной стороны. Впереди темнота. Плотная, как чернила. Яркий свет остается за сплошным забором, но ждать когда глаза привыкнут нельзя. Бежать. Пока ноги снова не начнут молить о пощаде, пока боль в боку не станет нестерпимой, пока горло не высохнет от судорожных глотков воздуха. Куда? Не важно. Как можно дальше от хищника-генерала с ледяными пальцами и запахом мяты. Передергивает, едва вспомню. От холодного ветра слезятся глаза. Беда случилась в комнате под камерой. От нее как не сбегай – останешься на месте. Наилий, наверное, уже смотрит на два обнаженных тела в пятне света от лампы. И взгляд становится мертвым. Как тогда у ворот особняка.
Рвусь вперед, не жалея ноги. Плотный полог туч рассеивается, пропуская свет от спутника. Серебро вычерчивает силуэты деревьев впереди. Плохо. В лесу не побегать. Собаки там, как у себя в будке, а я запнусь об первый же узловатый корень. И Друз предупреждал про хищников. Звери или ловчие птицы? Не важно. Сдаюсь у кромки леса. Дышу, чувствуя, как от нехватки кислорода плывет сознание. Сползаю по стволу дерева вниз, падая в промокшую от дождя траву. Больше не могу.
«Вставай».
«Зачем? Кому я теперь нужна?»
«Мне. Такой, как прежде, а не сломанной игрушкой генералов. Вставай!»
Жарко от бега. Блузка пропитывается потом. Пересохший язык прилипает к небу. Воды. Её столько вокруг, а я погибаю от жажды.
«Поднимайся. Слышишь? Тихо. Нет погони. Уйдем».
Зло стираю слезы с уголков глаз. Все-таки вынимаю аккумулятор из планшета и прячу девайс под грудью в кружевах белья. Там же, как в кармане, до сих пор ношу клочок бумаги с координатами дома Аттии и карточку Публия Назо. Девятый и пятый сектор, куда мне нельзя. Со стоном распрямляю горящие огнем ноги. Перешагиваю через корни и ухожу в лес.