Охота на Мясника
Шрифт:
— Кого-то убили?
— Помнишь Бурого? Надежный был мужик. Все хотел выяснить, кто Волкодава замочил. Не успел. Так что давай на его место, не пожалеешь.
— А что я должен буду делать в твоей лавке? Толстопузым банкирам в теннис проигрывать?
— Все. Для начала постажируешься в каждом из подразделений, начиная с охраны банка, кончая проведением спецопераций. А там посмотрим к чему у тебя талант.
— А вы и спецоперациями продолжаете заниматься?
— Чем? — Риф сделал вид, что удивлен. — Какими спецоперациями?
— Не трать время на объяснения, я знаю его не хуже тебя. Я занимаюсь компьютерным обеспечением его банка. И ребят наших в охране частенько вижу.
— Они тебя не узнали? — удивился Риф.
— Вероятно я сильно изменился со времен службы, — пожал плечами парень, назвавший себя Антоном. — Так значит ты все-таки специально проиграл?
— Да, специально. В порядке компенсации за те неприятности, которые он благодаря мне поимел и еще поимеет. Банкир, в конце концов, тоже человек, и он вправе получать маленькие человеческие радости.
— Ты что, поимел его жену?
— Нет, дорогой Антон, вчера я окончательно поимел его банк.
— И не противно тебе, боевому офицеру, елозить под торгашами? — скривился молодой.
— Эх ты, наивняк, — снисходительно-наставительно произнес Риф. Истинно говорю тебе: важно не кто под кем лежит, а кто кого трахает.
Запомни это! А то так и будешь на дровах ездить. Это твою синюю развалюху я видел на стоянке?
И он направился в душ, откуда донеслись раскатистые рулады:
— Ты запо-омни сыно-о-ок золотые слова-а-а!…
Его товарищ также разделся и направился в соседнюю кабинку. У обоих собеседников на левом плече синели одинаковые татуировки — весело оскаленный череп с крылышками и надпись: "ОШБОН-Кургай".
В черной-черной комнате стоял черный-черный стол. На черном столе стояла черная лампа. Ее свет вырывал из мрака комнаты небольшой освещенный круг. За столом сидел человек в черной майке с надписью "РИФ-секьюрити". На плече его синела татуировка — весело оскаленный череп с крылышками и буквы "ОШБОН-КУРГАЙ".
Перед ним на столе в свете лампы лежал большой нож с зубьями по обуху, утолщенной крестовиной-упором и массивным металлическим кольцом в торце рукоятки. Своей тяжестью нож прижимал к столу стопку газетных вырезок. Все они касались одной темы — преступлений маньяка-потрошителя по кличке Мясник. Рядом на столе лежали трубка мобильного телефона и несколько шприц-тюбиков, предназначенных для производства инъекций в полевых и боевых условиях.
Человек взял трубку мобильника и набрал номер. Ему ответил женский голос:
— Редакция еженедельника "Версии и доказательства".
— Мне нужен главный редактор вашей газеты, — человек говорил приставив к микрофону трубки коробочку модулятора голоса. — Я хочу сделать заявление. Кто я такой? Ваши п…здоболы дали мне погоняло "Мясник". Меня почему-то считают маньяком, но я с этим категорически не согласен. Я не маньяк. Просто у меня есть одна серьезная проблема и я собираюсь ей поделиться с вами. По крайней мере кое с кем из вас. И надеюсь, вам это очень не понравится.
— Соединяю вас с главным редактором, — испуганно пропищал голос секретарши.
Человек в черной майке прокашлялся. Судя по всему, он собирался говорить долго.
5
Осень как всегда резко уступила место зиме. С утра над Москвой клубились рваные тучи. Давно пора было выпасть не только первому, но и второму, и третьему снегу. Холодный ветер гонял по подмерзшему асфальту обрывки газет. Судя по заголовкам, главным содержанием жизни россиян традиционно оставались терроризм, инфляция и грядущие выборы. В тяжелой атмосфере города накапливалось гнетущее, тревожное напряжение.
Его давящее присутствие ощущалось физически и казалось, что оно предвещает беду.
Заведующая медицинским комплексом финансово-промышленной компании "Ипсилон" Галина Зелинская ушла в тот день с работы раньше обычного не предупредив даже свою секретаршу, с которой обычно обращалась не как с подчиненной, а как с подругой.
Домой она пошла пешком. Окружающее сейчас воспринималось ею словно сквозь пелену тумана. Слепоглухонемому безногому пацаненку, который попрошайничал в подземном переходе, она не глядя сунула несколько купюр. Тот только свистнул от удивления, догнал ее и крикнул:
— Ты что, ослепла? Сотенные суешь! Лечиться надо!
Но Галина, не оборачиваясь, словно слепоглухонемой была она сама двинулась дальше. Она не помнила как добралась до дома и не заметила что в течение долгой прогулки ее на приличном расстоянии, незаметно но неотступно сопровождал человек в длинном темном плаще. Она вошла в квартиру и только здесь посмотрела на часы. Скоро должен прийти муж.
Как ему сказать? И, главное, как объяснить ему то, чего она не могла объяснить и себе самой?
Выход подсказала излишняя начитанность. Это был неверный выход подсказанный ложными мудрствованиями. Возможно, если бы она читала не Достоевского и Борхеса, а Евангелие, то поступила бы иначе. Но не нам ее судить.
Следивший за ней человек в это время прогуливался в сквере напротив дома. Все это время он был чем-то озабочен, поглядывал на окна ее квартиры и даже, как будто, собирался перейти улицу и направиться в подъезд, куда вошла Галина. Но его остановил сигнал портативной рации настроенной на жучок в телефонном аппарате Галины.