Охота на олигарха
Шрифт:
— Я готов потеряться, а вот ты как сыч все жмешься по углам и не можешь нормальных отношений завести, девок меняешь, а они все на одно лицо, тебе не надоело?
— Я не смотрю на их лица. Пей уже, надоел своими нравоучениями все эти дни. И зачем только взял тебя, не понимаю, охранник хренов.
Выпили не чокаясь, алкоголь оказался крепким, даже не ожидал, а закусить даже нечем. В груди горячо, тепло разлилось по всему телу, немного ударяя в голову.
Макс прав, но я ведь не признаю чьей-то правоты, я привык все сам. Мне нужно самому все видеть и слышать, вот я и услышал, да и увидел,
— Вот только не грузись и не вспоминай Любу.
— Макс, рот закрой уже.
Вздохнул, разлил еще. Погас верхний свет, погружая нас в темноту, но зажгись тусклые лампочки в бра на стенах.
— Так что?
— Макс, отстань.
Устало прикрыл глаза, вспоминая, как красиво пришел с букетом цветов и как позорно «красиво» ушел, разбив нос гуляющему Славке. Ведь знал, что он ушел от нее, а потом узнал, и как поступил — это уже после разговора с юристом, который если не сломает себе ничего, катаясь на лыжах, то мне придется сломать точно, а еще уволить.
Константин Игоревич утверждал, что все документы в порядке, но я вот сейчас так не считаю. Продажа ресторана, за который Женя так держалась, а потом еще теткиного дома. Приехав туда, она явно не ожидала увидеть нового жильца.
История мутная и запутанная. Нет чтоб разобраться в ней сразу. А с другой стороны — зачем? Мы прекрасно провели время, не давая друг другу обещания и клятвы, но… черт… нет, все не так.
— Как там зовут ее мужа?
— Вячеслав Котов, сорок лет, три года нигде не работает, но живет красиво. Такой же любитель молодых девочек, как ты. Это ведь Фима Шустов предложил купить помещение почти в центре, не помнишь? Очень недорого и очень перспективно.
Точно, Фима, он еще просил завод, а потом резко предложил помещение. Как я это мог забыть? Значит, муж Жени знает Шустова, а Фиме какой в этом навар? Целый детектив получается.
— Приедем, узнаешь все о Шустове и этом Котове. Все до самого дерьма и грамот по физкультуре в третьем классе. И я способен принимать информацию полностью, а не дозировано, как ты это любишь делать.
Макс промолчал, лишь кивнул, мы снова выпили. И правда, отличная настойка, только очень крепкая для нее. Вкус брусники сбивал с нужных мыслей, в груди дрогнуло сердце, все это время гнал от себя мысли о ребенке.
Нет, этого не может быть, я всегда прерывал акт и кончал куда угодно, но только не в женщину. Это, конечно, не стопроцентный вариант, но все же. И я совсем не знаю, чем она занималась два месяца, и почему этот долбаный гуляющий муж знает о беременности, а я нет?
— Ты знал? — спрашиваю строго, не уточняя, о чем мог знать Макс. — Я спрашиваю, ты знал?
— Да, точнее, нет — узнал от Тамары тридцать первого, утром.
— Значит, знал! А сказать не судьба? Ты не думаешь, что это в первую очередь касается меня, а не вас всех, кто играет со мной в молчанку?
— Я должен был проверить.
— Проверил?
— Да. Восемь-девять недель, тут точнее скажут доктора.
Что я почувствовал?
Шок, а еще гнев и злость, что готовы были вырваться наружу и начать крушить все вокруг, а лучше выйти на улицу и орать на метель.
Как она могла не сказать мне
А если скрыла, может, и ребенок не мой?
Хм, как забавно, когда я узнавал о беременности жены дочками, меня накрывала радость, а сейчас мне страшно, что может быть он не мой.
Глава 34
Евгения
— Что ты решила с рестораном?
Тамара лениво помешивает чай в фарфоровой чашке, а я смотрю на ее рисунок и вспоминаю, как разбила блюдце — такое же, на нем были бледные цветы.
Мама долго ругалась, говорила, что это сервиз восемнадцатого века, что он не просто дорогой, а дорог, как память и принадлежал моей прабабушке по линии отца. Но мне тогда было всего лишь пять лет, и о дороговизне я не имела никакого представления.
— Извини, что ты спросила?
— О, все, мать, проехали. Ты не помнишь, когда ждала Марка, тоже была такая тормозная, или это возраст?
— Очень смешно.
— Почему тебя не тошнит? — Тамара, удобно устроившись на кухонном диване, откусывает круассан, пачкая шоколадом губы и пальцы.
— А почему ты не на работе? Уже десятое число, новогодние каникулы закончились, пора вправлять мозг клиентам, а не торчать у меня и не волноваться, что со мной что-то может случиться.
— Я вчера там была, а сегодня отбой по клиентам, банкир один не вернулся с Мальдив, сердечный приступ, любовница молодая вымотала, ну, а он рад стараться, жрет антидепрессанты, виагру и виски, тяжелый случай. А библиотекарша на свидании с твоим Федором. Скажи спасибо, минус одна головная боль.
— Спасибо, но он должен сейчас искать покупателей на ресторанное оборудование, а не бродить по музею.
— Они уехали в монастырь фрески смотреть, прям как в кино.
— Господи.
Пью свой ромашковый чай, который никак не успокаивает, уже десятый день. Столько, сколько не слышно ничего от Дымова, а у Тамары не спрашиваю из принципа. Если она торчит у меня, значит, ее Максим еще в Якутии, там и мой любовник.
Чтоб его волки в лес унесли. Или там тайга?
После обиды, жалости к себе и равнодушия пришла ненависть. Вот мне прям хотелось, чтоб Дымову было больно, чтоб он поскользнулся и сломал руку, нет, ногу, чтоб дома сидел, а не шатался по стране и по бабам.
Это что сейчас такое было? Ревность?
— Так ты все-таки решила все распродать и забыть про ресторан?
— Не ты ли меня этому учила?
— Неплохая идея, но когда Владимир узнает о ребеночке, сделает из твоей столовки элитный ресторан, вот увидишь, или кофейню в европейском стиле вот с такой же вкусной выпечкой.
— Он уже знает. И где сейчас? Что-то я не вижу никого на коленях, как ты говорила, только букетик уже завял.
Ирисы правда завяли, но выкидывать их было жалко. Славка больше не появлялся, но регулярно звонил, я не отвечала. Зато сменила замки, подала на развод через государственный портал, даже оплатила сама госпошлину, теперь осталось только ждать официального подтверждения. Хорошо фамилию менять не надо и все документы.