Охота на олигарха

Дашкова Ольга

— Нет, не верю, что непричастна, это я, дурак, не смотрел в ту сторону, даже не думал, что она найдет себе подельника или наймет кого. Я вообще копал в другую сторону.

— В какую?

— Да партнер твой французский воду мутит.

— Анри?

— Он самый.

— Давно мутит?

— В том-то и дело, что нет, но та девчонка, что обольщала нашего Антошку с отдела аналитики была точно с его подаче. А я все складывал вместе покушения и тот случай, пытался найти общую линию.

— Седьмой, объект с кейсом сел в серую иномарку, номера

семь четыре ноль, кейс на заднем сиденье.

— Приказ — взять тихо. Пятый, как поняли?

— Вас понял, седьмой.

Мы снова с Максом переглянулись, прервали свой разговор. Напряжение в воздухе стояло такое, что трудно было дышать, и совсем не чувствовались холод и начинающаяся боль в плече.

По улице пошло движение, хорошо, что ночь, иначе бы здесь собралась толпа народа. Если тот, кого сейчас берут — киллер, то это совсем как в кино, нет, в кино все очень красиво, а здесь суровая реальность.

— Сядь в машину, — Макс цедит сквозь зубы, видно, как он напряжен, как вглядывается в темный переулок. — Сядь, это может быть опасно.

— Да перестань уже включать заботу.

Началась беготня, несколько бойцов поспешили в сторону парковки.

— Что происходит?

— Не знаю.

— Пятый, мы взяли его, объект оказал сопротивление, есть раненый, вызовите врача.

— Понял вас, седьмой.

Ранен? Сопротивление? Это точно он. Нет, пора завязывать с такими приключениями, только отдых, разобью у дома садик, посажу клубнику и астры. Перевезу туда Женю, малыш будет бегать по лужайке, а мы — пить чай. Красота.

— Пятый, мы в квартире, тело женщины без признаков жизни.

— Вас понял, седьмой.

— Труп? — спросил слишком громко.

— Наверное, наша Люба. Вот что значит, когда женщина связывается не с тем мужиком. Пойдем, посмотрим, нас должны пустить, поможем ее опознать.

Шли молча, дом, темный подъезд, третий этаж, выломанная дверь. В квартире светло, вполне прилично и чисто, не считая тела обнаженной женщины, которое портило весь интерьер. Бледная, почти белая кожа, неестественная поза с вывернутой шеей, на полу пустые бутылки из-под алкоголя, два бокала, одежда и белье.

Да, это была Люба, та самая, что очаровала меня год назад своей искренностью, добротой, ради которой я мотался в другой город. Но обертка оказалась красивее содержимого.

В квартире слишком много народу, но около тела лишь медэксперт и двое оперативников.

— Вот тебе и бессмертная, — сказал сам себе, находясь в легком шоке от увиденного.

— Владимир Сергеевич, вам знакома эта женщина? — немолодой, уставший мужчина задает вопрос.

— Да, это Любовь Михайловна Шумер, мы были знакомы какое-то время. Сообщение было отправлено с ее телефона?

— Экспертиза телефона будет позже. А имя Андрей Степанович Кочетов вам незнакомо?

— Нет. Это тот задержанный?

— Да, он оказал сопротивление при задержании, серьезно ранен. Но при нем была снайперская винтовка и другое оружие. Нам еще предстоит

выяснить его связь с найденным трупом женщины и покушениями на вас.

— Да, хорошо.

— Мы вас не задерживаем, но просим не уезжать из города.

— Хорошо.

Возвращались, также молча, увиденное так и стояло перед глазами, а еще открытые глаза Любы, в которых было удивление. Никому не пожелаю такую смерть, даже врагу, получается, ее изнасиловали, а потом убили, свернув шею, кошмар.

— Домой?

— Нет, в клинику.

— Почти четыре утра.

— Неважно, хочу видеть ее.

— Я хотел рассказать о том, что узнал.

— Макс, давай не сейчас, вот реально — после всего этого хочется думать о прекрасном. Найди, кто сливал информацию о моем передвижении. Этот кто-то очень близок к нам. А теперь отвези меня в клинику, но без охраны, не доверяю я ей.

Глава 41

Евгения

— Тамара, перестань, все хорошо. Нет, ко мне не надо приезжать и сидеть, я не при смерти и стакан воды в состоянии себе налить сама. Здесь кормят, да, фрукты есть, много фруктов.

Тамара произносит целую речь, слышно, как она волнуется, и ее волнение передается мне. Хочу перебить ее и спросить, как Володя, где он сейчас, но не делаю этого, а она ничего сама не рассказывает.

— Точно все хорошо?

— Тома, не беси меня, я сейчас особо нервная, и любое произнесенное мной грубое слово могу списать на гормоны.

— Ты в новой палате?

— Да, сказали, здесь окна выходят во двор, красиво, — смотрю на букет из белых хризантем, они похожи на ромашки, хочется лета, а еще видеть его глаза. — Хорошо, что завтра домой, ты не видела Федора? Не могу до него дозвониться.

— У него, наверное, медовый месяц сейчас, не слезает с моей библиотекарши. А с Дымовым все в порядке, ты, конечно, не спросишь, как там твой мужик и где обливается кровью. Ты же у нас гордая.

— Он не мой. И да, я гордая. Я раз уже не замечала около себя вора и бабника, пусть я сейчас разочаруюсь на полную катушку, чем потом. К тому же Дымов — не Славка, с ним будет в сто раз сложнее и больнее.

— У мужчины тяжелые времена, сложности, его чуть не убили. Ой, какая ты дурная, ты бы знала, Берг.

— А то, что господин олигарх не обливается, как ты выразилась, кровью, я совсем недавно видела в вечерних криминальных новостях. До свадьбы заживет.

Сказала, а сама прикусила губу до боли.

— Все, некогда мне.

Отключилась, бросила телефон на колени. Конечно, я волнуюсь и переживаю, и видела, какой он бледный, и если еще начну думать о его свадьбе, до которой все непременно заживет, то точно свихнусь.

Ревность проснулась неожиданно. Обожгла, задела.

Ведь мог позвонить, написать хоть одно слово. Нет, надо заставить помещение цветами, а еще охранники принесли корзину фруктов и конфеты. Фантазия так и бьет ключом, как сделать женщине приятно.