Охота на русалку
Шрифт:
Самого парня он не интересовал. Да и отчима вполне устраивали сложившиеся отношения. Никто не навязывался на общение и не прикипался, не указывали на двери. Постепенно все уладилось. Когда возникали какие-то проблемы, их скоро разрешали.
Случилось, сгребла милиция парня вместе с крутыми, закрыли их в камере. Мишка струхнул, дело могло закончиться зоной. Вспомнил о телефоне, который отчим все ж всучил ему, и позвонил домой. Сказал, где находится. А уже через полчаса его вывели из камеры, отпустили домой.
— Завяжи со шпаной! Не доведут до добра! Подставят! Потом знаешь сколько платить придется? Иномарку купить дешевле!
Но как не влезть, когда крутые дали адрес и телефон Лельки, даже ее пивбар показали. Мишка сам увидел Русалку. Его пробрала дрожь. Она… Через столько лет и мук! Почти не изменилась. Он вошел в пивбар на дрожащих ногах. Лелька его не вспомнила и не узнала.
Мишка в упор разглядывал бабу, она грустно усмехнулась и сказала тихо:
— К чему на осень смотришь? Погляди, какая весна за спиной! — указала на двух девчат.
— Они не моя весна! — ответил краснея.
— Ну и дурак! Видно, извращенец. Нормальные мужики ценят молодых…
Опять унижает! И снова при всех! Хотел плеснуть ей в лицо остатки пива, но вовремя удержался. Среди клиентов были те, кто немедля вступился бы за Русалку. Эти сообразили б из парня отбивную за минуту, и никаким врачам не удалось бы Мишку собрать вновь.
Он в тот же день узнал, что Лелька давно замужем, родила сына, живет, забыв о прошлом, не имеет дружков из прежних клиентов, ни с кем из тех не общается и не хочет ни знать, ни слышать о них.
Мишка видел, что Русалку каждый день привозит и увозит с работы муж. С клиентами своего пивбара Лелька держится недоступно и жестко, не позволяя по отношению к себе никаких вольностей.
Она не терпела напоминаний о своем прошлом и тех, кто пытался их оживить, не щадя выбрасывала взашей из пивбара. Потому никто из посетителей не пытался полезть к ней не только руками, а и трепом. Лелька сама умела постоять за себя.
«И все ж я тебя обломаю!» — думал Мишка, глядя на Лельку.
Да, с тех пор баба резко изменилась. Она не красилась и не одевалась столь вызывающе, как раньше. Сняла и смыла с себя прошлое. Держалась совсем иначе. И несмотря на то что была хозяйкой пивбара, никогда не курила при посетителях.
«Поломала тебя жизнь!» — подумал Мишка однажды, увидев, как жадно ест баба в перерыв рыбные консервы с черным хлебом.
Обратил внимание на одежду Русалки. Все, казалось бы, неплохо. Но костюмчик поношен, туфли уже не первой свежести, на каблуках порвана кожа, простые, обычные колготки, какие носят уже пожилые бабы, потертая, потерявшая вид сумочка, даже сережки совсем дешевые, копеечные, вовсе не такие, какие надевала в притоне. Даже волосы не распускала по плечам золотистыми волнами, а собирала в потускневший пучок на резинку.
Изменилась Лелька, потеряла прежний лоск и блеск. Но когда смеялась, в глазах вспыхивали шальные огни. И на короткий миг тот баба снова становилась Русалкой.
— Ну! Увидел стерву? — спросили его крутые.
— Да! Морда в морду, но она не узнала.
— Тем лучше…
— Почему?
— Отморозок! Она засветила наших ментам. Не раскололась на навар, не хочет давать налог как все!
— Натурой возьмите! — нашелся Мишка.
— Слишком дешево! Корефаны хотят бабки. Да и кому нужна Русалка? Теперь малолетки в спросе. Лелька смылилась, состарилась. Смотри, кого нынче дружбаны тянут! Юная поросль, мать их бешеная сука! У них меж ног еще
— Я был в притоне недавно. Предлагали мне девку. Нормальную, лет семнадцати, — ответил Мишка.
— Это Сонькин бардак! Он разоряется. Нет у них клиентов, потому что в нем старые бабы. Теперь в пятнадцать лет девки спросом уже плохо пользуются. В семнадцать и подавно. Тебе, коль с нами тусуешься, знать такое надо. И не трахаться со старухами…
А через месяц узнал Мишка, что крутые Сыча изнасиловали Лельку в Вовкиной квартире.
— Сама она возникла. Соскучилась, видать. Ну, Сычу не пофартила. Тот оттянул ее как надо, она бренчать на него стала. Он и скинул сучку братве. Те ночку поиграли с ней. Вроде все утрясли. Каждый свое получил. А эта сукота засветила Сыча ментам. Короче, посадила им на хвост лягавых. Может, не сама, а ее мужик. Но тоже за нее братанов достал. В общем, ты понял?
— Чего?
— Убрать надо курву!
— А я при чем?
— Иль ты не понял, как она тебя забрызгала? Никого не рисковала так отделать! Любой из нас давно б размазал за это. А она не врубилась. К тому ж братов замели. Ты секешь, что и тут она? Понятно, что своих мы будем доставать отовсюду. Но везде не успеть. И еще: Русалка, засветив крутых, дышать не должна.
— А она ли засветила?
— Это точно. Из-за нее Сыча не стало. Кто будет следующий? Я или ты? Ведь она и тебя видела с нами. Сыча у нее в пивбаре размазали. А ты что, лучше Вовки? Вот и шевели рогами. Видно, с ментами сука путается. Всех до единого заложит, лярва!
— Не может быть! Ведь ее мужика щекотали. Говорят, еле выжил. Неужель до нее не дошло?
— Выходит, нет! А потом, пойми, нам надо корешей достать, но кто-то обязан наказать. Тебя облажала больше всех! Конечно, как только братва отвалит от ментов, Русалке не дышать и минуты! Но захотят ли с тобой кентоваться, это вопрос!
Мишка понял все. Ему велено убрать Лельку. Но как это сделать? Зарезать? Нет, не сможет! В пивбаре всегда кто-то есть, кроме нее. Враз и его менты возьмут. Дома загробить? А и там мужик! Самого размажет вмиг. Хотя можно из пистолета. Отцовского! Из него не промажет…
Целыми днями выслеживал Лельку. Наблюдал за каждым ее шагом. Но та будто почувствовала. Даже ставни на окнах закрывала на ночь. А ведь убить бабу задумал именно через окно.
— Ладно, сука, от меня никуда не денешься! — Он нащупал пистолет и вернулся домой.
Он теперь подолгу сидел на балконе или на скамейке во дворе. Курил. И по привычке выбрасывал окурки на землю, за что его постоянно ругала дворничиха. Мишка огрызался, а потом послал ее матом. Та разоралась так, что на крик все жильцы выглянули из окон и стали стыдить Мишку. Тому и вовсе обидно, обложил матом всех, обозвал грязно. Насулил всякого. Люди возмутились. Мужики хотели спуститься во двор и наподдать соседу хорошенько. Другие предлагали сдать его в милицию, мол, она напротив, дотащим.