Охота на «Шейха»
Шрифт:
— Трагедия. Шекспир и племянники. — Вадим снова плюнул. — По этой фигне надо сериал снимать. Пособием для политиков будет. Как добиваться политических целей с минимальными затратами сил и средств.
— Это такие страсти на уровне деревни, а что творится в высоких кабинетах! — Гаух важно поднял указательный палец.
— Этого нам лучше не знать. А то в людях и жизни разочаруемся. — Я выбросил окурок.
Пролетев дугой, он попал точно в урну. Молодец я!
— В людях не разочаруемся, а в политиках — точно. — Гаух снова потер руку.
— А ты посмотри на Чечню,
Спать! Мы доехали со Ступниковым до отдела и разбрелись по своим комнатам-кабинетам. Спать! Дежурному я наказал будить только в особо крайних случаях. Скинул ботинки, снял поясной ремень и уснул, едва голова коснулась подушки.
Ступников
Я сел на край кровати. Сначала было желание проанализировать ту информацию, что получил сегодня. Этот гусь из прокуратуры не просто так прыгал на нас. Тема получит свое развитие. Получит. Но чуть позже. Он наберется сил. И сам, или из-за угла, руками «верхних» руководителей, но устроит нам пакость. Не было сил. Устало, не торопясь, снял ботинки. Эх, просушить бы их! Начни их выкручивать, как белье после стирки, и польется вода. А носки, казалось, истлели на ногах, хотя надел их вчера чистыми. Надо постирать. А как же солдаты? Они же в портянках? Портянки, оно понятно, перемотал сухим концом, но и их один черт надо стирать.
Мысли путались. На кой мне сдались эти портянки? А раньше как воевали? В годы Великой Отечественной? Я и спал и не спал. Забытье, дрема. Как еще это обозвать? Сумасшествие.
Отчего-то я постоянно провожу аналогии, параллели с Великой Отечественной войной. Пытаюсь сравнивать, что именно и как происходило тогда и сейчас — здесь!
Мы толком-то правду и про Отечественную войну не знаем. Только те, кто там был, могут нам рассказать. И, наверное, поэтому я постоянно веду немой диалог с соседом по даче, фронтовиком. Вспоминаю его нехитрые истории. В память солдата врезается не то, что он участвовал в каком-то громадном сражении. А то, как именно это было, что происходило вокруг него самого.
И снова мне вспомнилось, как мои предшественники — сотрудники СмерШа отправили его в СССР из Норвегии, воспротивились особисты женитьбе солдата на беременной аборигенке.
И попал дед в далеком уже 1945 году в Мурманскую область. Нес службу по охране ЛЭП (линия электропередач). Вдвоем они несли службу. Участок ответственности — 20 км. День-ночь, бредешь по просеке, смотришь, чтобы никто не подключился к ЛЭП, не спилил опору, или еще какую пакость не устроил. Скучно. Однообразно. Готовили по очереди из завезенных продуктов. Каша «кирзовая», да овощи сушенные. Летом грибы были, а зимой? Зверя война распугала, не взять зверя. Несколько раз зайцы в петли попадались. Вот тогда и был праздник живота.
И начали солдаты осматривать окрестности. Может нора звериная попадется, или еще чего полезное сыщется.
И нашлось! Кто ищет, тот всегда найдет! Найдет и перепрячет! Нашли они со своим напарником немецкий ДОТ (длительная огневая точка). В скалу был спрятан. Просто так его не возьмешь. Справа и слева проходы между сопок — спереди ровная площадка. Все простреливается из пулеметов. Сзади и сверху — скала. С воздуха надо очень постараться, чтобы разбомбить это укрепление. И замаскировано инженерное сооружение тоже было будь здоров! Не сразу и поймешь, что там что-то есть.
Но заметили его наши солдаты и пошли. Шли аккуратно на снегоступах, под снегом могли быть и мины. Подошли. Дверь прикрыта, но не закрыта. Было видно, что покидали немцы в спешке свое логово. Вещи раскиданы, оружия-патронов много. Бежали, чтобы не попасть в «мешок» советских войск. Не пошли русские этой дорогой, а немцы их ждали, надолго могли задержать войска, но так и не пригодилась им эта длительная огневая точка.
Вещи мало интересовали наших героев. Главное — кухня. На плите стояла полная кастрюля каши с мясом, но за давностью лет высохла она, и плесень, что поселилась на ней, тоже высохла.
Зато консервов было множество. Был сделан погреб с ледником, а там — мясо! И ничего не сделалось этому мясу! Стали искать друзья спиртное. И нашли. Маленькая каморка и дверь закрыта на ключ. Если закрыто — значит там что-то ценное! Разломали дверь. А там — бочонок рома для офицеров и двухсотлитровая бочка со шнапсом. Не водка, не спирт, а немецкий шнапс. Сгодится!
И начали они перетаскивать все это добро-богатство на самодельных волокушах в свою землянку. Забили ее доверху. Четыре дня таскали. Пять километров туда, пять — назад. Плюс Север, мороз за минус тридцать давит, нехватка кислорода.
Шнапс таскали в чайниках и кастрюлях. Всю посуду у немцев взяли. А потом уже прикатили пустую бочку и перелили. Немного отлили и спрятали в снегу неподалеку, туда же зарыли бочонок с ромом.
Своим друзьям — соседям по участкам слева-справа, отлили спирта, отсыпали консервов, оттащили, складировали под «пограничной» опорой передач.
Слух о богатстве, которым располагал мой дед-сосед разнесся мгновенно по опорам ЛЭП. И потянулись ходоки вереницей. На каждый пост дед наливал чайник шнапсу, а за продуктами посылал в ДОТ.
Но командование тоже услышало про богатство. И солдаты пьяные стали попадаться, да еще и просить, чтобы им каши «дробь 16» подвезли. Приехали. Тот шнапс, что в бочке оставался, быстро конфисковали, продукты в землянке не тронули, но все добро, что немцы в ДОТе бросили, прибрали и вывезли. А дед с напарником еще долго не спеша потягивали трофейный ром, а когда закончился — перешли на остатки шнапса.
Дед рассказывал эту историю и закрывал глаза, вновь переживая те времена. Ром, по его словам, был восхитительный. Рассказывал, что однажды даже ездил в те места в семидесятых годах. Но так и не нашел ни своей землянки, ни ДОТа, многое изменилось и ЛЭП там больше на деревянных столбах не стоит.