Охота на «Шейха»
Шрифт:
— Если бы я тебя не знал, и не знал, как все было на самом деле, то поверил бы, — я усмехнулся.
— Он еще спрашивал, не кидали ли мы гранаты в окна, двери домов.
— И что ты сказал?
— Я ответил, что не кидали. И что они сами себя взрывали. И двери окна вынесены взрывом. Вот так.
— И что он еще сказал?
— А потом он понес какой-то бред, что мы не имели право их задерживать. Что они не бандиты, а участники незаконного вооруженного формирования.
— И что?
— Тут второй прокурорский включился. Они сыпали цитатами из уголовного кодекса.
— На тему?
— Этот,
— Эта «фишка», Андрей, заключается в том, что если участник НВФ…
— Чего-чего?
— Незаконного вооруженного формирования добровольно сдает оружие, согласно уголовному кодексу, и нет на нем крови, то он не преследуется по закону. А вот ежели бандит сдает оружие, то это всего лишь смягчающее обстоятельство. Не более того. Врубился?
— Врубился теперь. Этот тянет на то, что все они — участники как его?…
— НВФ.
— Вот. НВФ. И поэтому они сейчас пишут, что они хотели сдать оружие добровольно, или уже сдали, а мы их, значит — того. Заперли в камеры. Это хотел сказать?
— Это.
— У-у-у! — Он протяжно завыл. — Слушай, а ведь какая сука-то! И если он это докажет, то выпускаем и кланяемся в ножки, мол, виноватые мы! Так?
— Нет, Андрей, не так. Все они уже прошли процедуру «очистки»! То есть применяли к себе процедуру амнистии. А амнистию к человеку можно лишь один раз применять…
— Это как с приватизацией квартиры. Только один раз в жизни, — разведчик понятливо кивнул головой.
— Вроде этого. И вот они уже состояли в НВФ, то сейчас снова такую же штуку не провернуть. Кишка тонка! Плюс сами они давали показания, что готовили нападение на Чечен Аул. Так что, извините, этот номер здесь не прокатывает. Участие в банде, где все роли распределены, долгий устойчивый замысел. Они желали наступления последствий — нападения на село. Накапливание оружие, сбор данных, втягивали в банду новых участников.
— Слушай, — в глазах у него появилась зеленая тоска, когда я начал рассуждать по поводу бандитизма, — а может мы их того… «При попытке к бегству», а? Всех. Массовый побег, тут часовые и рядом стоящие военнослужащие открыли огонь. И все. А?
— Нельзя, мужик, нельзя. Чего-нибудь еще спрашивали?
— Он снова фото достал и спрашивает, мол, кого я тут знаю.
— Те же самые?
— Те же самые, — подтвердил он, — ну, я снова «на тормоз» встал. Не знаю, не ведаю. Плохая память.
— Он записывал? Ты что-нибудь подписывал?
— Нет. Ничего не записывал, ничего я не подписывал. Это что-нибудь значит?
— Если бы ты сообщил что-нибудь ценное, то, думаю, он бы записал. Составил протокол допроса свидетеля, а потом бы и подписал.
— Меня научили, что писать я должен лишь рапорт на отпуск. Ну, и еще. От свидетеля до подследственного — один шаг.
— Это правильно! — я потянулся.
— Выпьем? — в голосе его надежда.
— Выпьем. Может, что еще вспомнишь.
Я достал бутылку спирта. Налил половину большой армейской алюминиевой кружки. Столько же добавил воды. Сверху положил ладонь. Началась реакция. Когда спирт смешивается с водой выделяется тепло, жидкость становится мутной, при этом нежелательно, чтобы был доступ воздуха. Некоторые добавляют кусочек сахара-рафинада. С одной стороны как катализатор, с другой — как абсорбент. Вообще полное смешивание происходит лишь спустя сутки, но кто же будет ждать, когда оно тут все смешается! Это уже из области пыток. Смотреть сутки как спирт смешивается! Пытка для русских мужиков!
Ладонь почувствовала, что снизу греет.
— Ну, как? — в голосе Андрея такая надежда.
— Нормально. Греет! Сейчас минута и все.
— Откуда спирт-то? — Калина жадными глазами смотрел на кружку, казалось, что реакция происходит благодаря его испепеляющему взгляду.
— Я связистов обслуживаю. Пришел к мужикам попрощаться, сказал, что в Чечню еду, вот они и презентовали немного спирта. И не технического, а ректификат — высочайшей очистки. Медицинский. Где они его уперли — не знаю.
— У медиков и уперли. Где еще такой спирт найдешь! — казалось, что Калины вот-вот закапает слюна, как у голодной собаки, когда она смотрит на мясника, разделывающего мясо. И взгляд был голодный и в то же время умиротворенный.
Мы выпили. Я понимал, что сейчас начнется напряженный рабочий день, а, может, он опять растянется на трое суток, поэтому лишь пригубил, поддержать компанию.
— Есть у меня друг, тоже связист, но военный. Прапорщик Омельченко Женя. Сейчас в Улан-Удэ служит. В первую кампанию воевал. Под конец войны загнали его, а он был начальником радиостанции, в горы. Там перепад высот бешенный, вот он на бугорке и стоял. Этим работал, как…! — Андрей щелкнул пальцами, вспоминая название.
— Может ретранслятором? — подсказал я.
— Да, ретранслятором. Принимал сигнал от тех войск, что внизу и ретранслировал его дальше. Духи быстро смекнули, что к чему, и начали стрелять, чтобы войска без связи оставить. Женя и экипаж закопали все три машины по «уши» в землю, лишь мачту оставили, как могли замаскировали. Один хрен пару раз духи удачно из минометов попали. Женя и бойцы ремонтировали, никто им не привозил новых антенных мачт. Обычный дурдом. Потом пару раз духи вылазки делали, Женя отбился, затем подступы заминировали. Когда в третий раз духи кишки двух своих людей развесили на деревьях — отстали. Изредка обстреливали. Наши связистам помогали только тем, что «горючку» для дизеля подбрасывали, да пожрать что-нибудь, ну, боеприпасов, естественно. Потом, в августе девяносто шестого, войска из гор ушли. Но начальство сказало: «Стоять»! А через три дня и связь с командирами пропала, но мужики продолжали стоять. Приказ есть приказ. Деваться некуда. И так мужики до октября просидели в горах. Войска уже ушли, а про них просто забыли. Кинули. Выгребайтесь сами. У них уже и горючка почти вся кончилась. Еда тоже кончилась, питались тем, что в лесу находили. От формы уже одно воспоминание осталось. И плюнул Женя на все это дело, внимательно обшарил радио эфир, послушал, что в мире творится. И узнал он, что, оказывается, подписан уже какой-то там Хасавьюртовский мир, и русских войск в Чечне-то уже нет. Все. Финиш. Придут рано или поздно сюда духи и спросят за те мины, на которых их товарищей порвали. Круто?