Охота на скребера
Шрифт:
Алёнка по-взрослому вздохнула и сказала:
— Ну, ладно, не буду, не буду. Только не смотри на меня так. Дяденька, — перевела она своё внимание вновь на Дока, — а нам далеко идти?
— Далеко, Алёнушка, но если ты совсем устанешь, я немного побуду конём. Правда, крыльев у меня нет. Ты согласна на такой транспорт?
— Согласна, — девочка заулыбалась и активно закивала растрёпанной головкой.
Причёска у неё была — «Я УПАЛА С СЕНОВАЛА». Волосы выбились из двух косичек, торчали в разные стороны, делая эти косички похожими на ёршики, а из головы, то тут, то там, виднелась запутавшаяся в волосах солома из подстилки в лабазе.
— Ты, Взрывник, будешь ведущим. Только внимательно слушай мои команды. Алёна пойдёт замыкающей, а я в середине связки, — объяснял я детям, обвязывая их и себя верёвкой.
— Почему так? Разве не должны в середине идти самые слабые, а ведущими — самые сильные?
— Обычно да, но не на болотах. Если провалишься ты, я тебя легко вытащу. И это значит, что я со своим весом там точно не пройду. А где мох выдержит меня, Алёнку и подавно. Понял, Матроскин? — легонько щёлкнул пацана по носу.
— Дяденька, Артёмка не Матроскин. Он — Взрывник, — поправила меня Алёна, строго посмотрела и деловито проверила на прочность узел, затянутой на поясе верёвки.
Мы с пареньком улыбнулись.
— Вот это, — протянул я Взрывнику длинную палку, — называется слега. Работаешь ею вот так, — показал на собственном примере, тыкая слегой перед собой, прощупывая путь на прочность. — Наступать нужно вот так, и только потом переносить вперёд весь вес тела, завершая шаг.
Взрывник внимательно слушал и потом повторял всё в точности.
Поначалу шли мы очень медленно, но вскоре мальчик приноровился, и движение пошло гораздо быстрее.
Два раза садились, чтобы отдохнуть и перекусить. Дело шло к третьему привалу, когда я неожиданно ухнул с головой в чёрную жижу.
На такой случай я выдал Взрывнику нож и строго настрого приказал резать верёвки, чтобы ненароком не нырнули вместе со мной в пучину. Погибнуть самому — это одно, а быть виновником в смерти других людей — совсем другое.
Дрыгаться в вязкой субстанции, похожей на сметану, не было никакой возможности, и хоть успел набрать полные лёгкие воздуха, но поплавок из меня получился хреновый. Я, всё равно, медленно, но уверенно погружался вниз. Лёгкие резало болью, в висках стучали молотки, уже слышал своё сердце, когда вдруг почувствовал на поясе рывок верёвки. Ещё и ещё. Моё тело пошло вверх. В лёгких кислорода не осталось, и выдох вырвался сам собой, образуя здоровые пузыри.
— Тяни! Тяни, Артёмка! Дяденька! — услышал я писклявый, почти плачущий голос Алёнки.
Моя голова, наконец, показалась над поверхностью ковра. Первый длинный вдох буквально разорвал лёгкие болью, наполняя тело жизнью. Я закашлялся, отплёвываясь, и ухватился за край.
Двое детей вцепились в верёвку и, упираясь ногами в «живую почву», тянули изо всех сил короткими рывками. Во взгляде Взрывника, полном решимости, я увидел не мальчика — мужчину!
Я лежал на «суше» как выброшенная рыба, жадно хватая ртом воздух. Обессиленные дети молча валялись рядом.
— Тебе же было сказано — резать верёвки! — Прохрипел я парню, немного отдышавшись.
— Чем?
— Я ведь тебе нож дал.
— Да я забыл про него.
Дети переглянулись между собой, думая, что я не заметил. Вот же неслухи…
Отдышавшись и придя в себя, мы двинулись дальше.
— Дяденька! У меня ножки болят, и я кушать хочу.
— Алёнушка, видишь, во-о-он там деревья? — Я указал рукой вперёд.
— Ага. Там лес?
— Да. Там начало нормальной земли и конец болота. Ты сможешь дойти или тебя понести?
— Смогу! Немножко ведь осталось. Идём быстрее! — Алёна припустила вперёд меня.
— Тихо, тихо! Разогналась, — я усмехнулся. — Не спеши. У берегов очень часто встречаются опасные, топкие места. Называются окошки. — Придержал я её за руку.
— Окошки? Это как в домике? — Повернула она чумазую мордаху с голубыми глазёнками в мою сторону.
— Док, она сейчас тебе мозг вынесет своими расспросами, — сказал деловито Взрывник, не оборачиваясь, продолжая шагать вперёд.
Девочка замолчала и обижено засопела.
— И никаких окошкаф я не видела, — всё ещё обижаясь, буркнула юная бестия.
— Это хорошо, что не видела. Потому что, куда провалился Док, это и есть окошко. Правильно же я понял, Док? — сказал Взрывник и посмотрел на меня.
— Абсолютно верно. — Я улыбнулся и устало опустился на зелёную траву под деревцем.
Сообразительность паренька меня очень радовала. Да и вообще, я этим детям жизнью теперь обязан. Думал, приедем в стаб, обязательно поговорю с главами о судьбе этих мальцев.
— Док, мы дрова собрали. Давай костёр сделаем? — Взрывник стоял с охапкой хвороста.
И откуда в детях столько энергии? Вот, вроде сидели рядом со мной, уставшие, а уже носятся как черти, дрова собирают.
— Нет, Взрывник, нельзя нам костёр разводить. И не шумите. Говорите тихо, не пищите, — я посмотрел на Алёну, которая замерла на месте и стала испуганно озираться.
— Зомбия? — прошептала она.
— Да, вполне возможно, территория ведь незнакомая. Мы не знаем, что находится поблизости. Может, населённый пункт или просто забрёл кто нечаянно. В рейде всегда надо быть на стороже и соблюдать правила безопасности. — Не стал я успокаивать напуганных детей, а наоборот, ещё больше нагнал жути.
Пусть лучше так, целее будут.
Выпили живчик, доели последние консервы в холодном виде и легли спать. Дети отключились, практически, моментально.
— Док, ты меня обязательно буди. Я тебя сменю на посту… Ты же всю ночь… не спать… м-м-ня-м… тяжело… — промямлил Взрывник и засопел.
И вот сижу я, смотрю на них и думаю… И мысли мои очень печальны…
— Алёна? Алёна, что с тобой? Тёть Люба, вам плохо? Алёна, что ты делаешь?