Охота на смотрящего
Шрифт:
Сержант вздрогнул, точно пальцем ткнули в его сторону. Он заметил, что лицо у дамы вспыхнуло и в глазах показались слезы. Она резко встала и, кажется, захотела что-то ответить обидчику, но сдержалась.
A Сержант не сдержался, он медленно поднялся из-за стола и двинулся к говоруну с мобильником. Подойдя к нему вплотную, наклонился и вкрадчиво произнес в самое ухо:
– Извинись перед женщиной, свинья, и не размахивай граблями, а то игрушку потеряешь и плакать будешь!
За столиком воцарилась тишина. Все трое с недоуменнием воззрились на нахала.
– А ты, дядя, хамишь, однако! – со спокойной усмешечкой произнес третий. – Придется тебя малость охолонуть.
– Ты что,
Сержант, ни слова не говоря, сжал левую руку в кулак и коротко ударил Митяя промеж глаз. Митяй, растопырив пальцы-сардельки, рухнул на стул и уронил голову на стол.
Но теперь вскочили оба приятеля Митяя. В это мгновение в зал вбежал высокий парень в черной униформе – видно, охранник ресторана.
– Господа! Я попрошу вас прекратить! Выясняйте отношения на улице, а не у нас! – не слишком уверенно крикнул он и, сделав три шажка в направлении сцепившихся посетителей, остановился.
– Костя! Позови Николая Петровича! – визгливо бросила ему официантка, исчезая за портьерой, прикрывающей дверь в кухню.
Костя с готовностью развернулся и бодро выбежал в фойе.
Тем временем оба другана Митяя уже поигрывали кастетами и грозно наступали на Сержанта с двух флангов. Сержант с невозмутимым выражением лица тихо произнес:
– Советую вам, мужики, стоять где стоите – во избежание несчастного случая на производстве.
Эти слова, похоже, только раззадорили парней. Оба как по команде бросились на Сержанта, но тот, хотя и был лет на пятнадцать постарше и явно имел немалый избыточный вес, проворно нырнул под рукой у Кедрача, забежал ему за спину и обрушил два сцепленных вместе кулака на его бритый затылок. Мужик покачнулся, но устоял.
Сержант едва заметным движением сунул руку в карман пиджака и тут же вынул ее. Второй, еще не рассмотрев как следует, что оказалось в руке у незнакомого нахала, схватил его за локоть и резко крутанул на себя. Сержант не стал сопротивляться и, повернувшись к нему лицом, хлестким взмахом раскроил ему щеку от виска до подбородка. Хлынула кровь. В следующее мгновение он снова легко взмахнул рукой и чиркнул по щеке Кедрача, но тот успел нанести ему ощутимый удар кастетом в скулу.
Тут в зал вбежал робкий охранник, за ним господин в черном смокинге – видимо, Николай Петрович. Сержант уронил свое невидимое оружие в карман и вцепился обеими руками в спинку пустого стула.
Митяй уже оклемался и, блекоча что-то невразумительное, полез на Сержанта, который приподнял стул, чуть отступил и, размахнувшись, всадил гнутую ножку Митяю в пах. Tот с воем перегнулся пополам и повалился на пол. Но Сержанта уже взяли с обеих сторон в крепкие объятия Кедрач и Пика, оба с развороченными кровоточащими щеками. Сержант глубоко вздохнул и закрыл глаза. «Ну, с божьей помощью вспомним уроки Симото-сан», – подумал он и, крякнув, мощно встряхнулся, точно вылезший из реки пес. Почувствовав, что освободился от железных объятий, Сержант повернулся к Кедрачу и два раза коротким прямым ударом врезал ему в нос. После второго удара под костяшками пальцев что-то хрустнуло – наверное, он сломал Кедрачу носовую перегородку. Кедрач упал на колени и захаркал кровью. Видя такой поворот дела, Пика не стал лезть на рожон, а подхватил Кедрача под локоть и поволок его к выходу. За ним захромал Митяй. У двери Митяй обернулся и прохрипел:
– Ты теперь покойник, сука!
– Мы тебя из-под земли достанем!
– Яйца не растряси! – не повышая голоса, посоветовал им вслед Сержант.
– Я вызвал милицию, – зачем-то объявил застывший при входе в зал Николай Петрович. Он нервно поправлял галстук. – Я попрошу вас никуда не уходить. Сейчас они приедут.
Но Сержант, не обращая на него внимания, подошел к даме, из-за которой, собственно, и произошла эта дурацкая потасовка. Ни стычка с местными бандитами, ни тем более протокол о происшествии и разбирательство с питерской милицией Юрьеву были совершенно ни к чему. Он уже ругал себя за непростительную глупость. Впрочем, дама ему очень понравилась.
– Позвольте, я вас провожу, – обратился он к ней тоном, не терпящим возражений. – Мне, да и вам, сейчас лучше отсюда уйти.
Она не заставила себя долго упрашивать.
– Конечно. Я вам так благодарна!
– Вытрите кровь с пола, – посоветовал Сержант, поравнявшись с Николаем Петровичем, – и расставьте мебель по местам. Приедет милиция – скажите, ложный вызов.
– Вы кто? – спросил пораженный метрдотель.
– Много будешь знать – полысеешь раньше времени, – серьезно ответил Сержант и повернулся к своей спутнице.
Глава 12
Разбор полетов
Шрам был зол. На него было страшно смотреть.
– Ну как же можно было так проколоться?
– Кто знал, что они возникнут, – виновато произнес Моня. – Сидели себе спокойно в белом «Москвиче», и вот те раз!
– Откуда они взялись? С неба свалились, что ли? – грохнул Александр кулаком по столу.
Моня сидел, откинувшись на спинку кресла, виновато повесив голову. Он был бледен. Обычно Шрам легко впадал в ярость и так же быстро успокаивался. Но сейчас он орал на Моню уже битый час. Известие о срыве операции по «выемке денег» на проспекте Металлистов и о гибели троих людей буквально подкосило Шрама. Что за непруха в последние дни?! Моня приехал к нему в офис в гостинице «Прибалтийская» и сразу выложил печальные итоги неудачной операции. Шрам как стоял, так и сел. Он выгнал телохранителей в приемную, закрыл дверь и учинил Моне пристрастный допрос.
Шрам, разумеется, понимал, что Моня тут ни при чем. На Моне и так лица не было. Он, похоже, до сих пор не верил, что унес ноги живым.
– Сколько их было, говоришь? – снова спросил Шрам.
– Четверо в «Москвиче», а сколько в банковском броневике – не видел.
– То есть это не была засада?
– Вряд ли, Саша. Белый «Москвич», может, и нас поджидал, я не знаю. Но банковские налетели случайно – иначе бы зачем они стрелять друг в друга начали?
За последние два года Шрам впервые чувствовал себя так хреново – такого позора ему никто еще не устраивал. Тяжким грузом на сердце лежала обида за Чушпана, Петрю и Рому. И, конечно, за потерю двух миллионов зелеными – столько насчитал Моня. Шрам не мог похвастаться способностью к холодному расчету. Наоборот, он был горяч не в меру, вспыльчив – часто заводился с пол-оборота и сам знал за собой эту слабость. Вот и сейчас его было не остановить. «Надо найти „крышу“ этого афганского банка, – думал он, – и разобрать ее по досочкам. Кто бы там ни был – хоть гэбэ, хоть эмвэдэ, хоть бээмвэ».
– Ладно, – проговорил он угрожающим тоном, – разберемся. Иди, залижи раны, Мончик, отоспись. Скоро предстоят крутые дела. Распотрошу я эту душманскую малину к едреной матери.
После ухода Мони Шрам вышел в сквер перед гостиницей и по мобильному позвонил генералу Калистратову, который сегодня вечером отбывал в Москву. Он хотел попросить его о срочной встрече перед отъездом.
Но генерал был суров и нелюбезен:
– Ты зачем туда сунулся? Я же тебя предупреждал – не лезь! Мало у меня своих забот – так еще и твои питерские дела расхлебывать! Самодеятельности я не потерплю! Раз тебе было сказано, не суйся туда, – значит, надо было сидеть и не рыпаться! Ты что, забыл, кто тебя в люди вывел?