Охота на смотрящего
Шрифт:
Подполковник быстро прокрутил в памяти вереницу всех событий последнего дня: выходило, что зэки во главе с хитрым Муллой забузили просто так, на пустом месте, буквально из-за того, что начальник колонии, видите ли, отказался отдать им на «растерзание» своего стукача Щеголя. Беспалый был опытным тюремщиком и отлично понимал, что это не повод для бузы. Просто так ничего не бывает. Было еще что-то серьезное.
И тут подполковник вспомнил, что среди ночи отдал своему заму, майору Кротову, приказ послать кого-нибудь в дозор вокруг зоны: так, на всякий случай, посмотреть, что творится вокруг,
Он привычно сунул руку в карман куртки и вытащил переговорник. Вызвал Кротова. В ответ раздался только легкий треск радиоэфира.
– Кротов, мать твою! Как слышишь? Прием!
Ничего. Наверное, сукин кот, спит без задних ног.
Беспалый швырнул переговорник на журнальный столик.
В этот момент в дверь негромко постучали. Неужто сам заявился?
Александр Тимофеевич поднялся и пошел открывать. На пороге стоял его «верный пес», его глаза и уши – осужденный «химик» по кличке Щеголь.
– Ты чего это, Щеголь, охренел совсем? Какого… ты ко мне без приглашения пришел? Тебя братва по всей зоне ищет, хочет из тебя кишки выпустить, а ты шастаешь – да еще без охраны!
Щеголь был бледен. Он буквально оттеснил Беспалого от двери и прошмыгнул в кабинет.
– Это, Александр Тимофеич, вы закройте дверку-то!
Беспалый затворил дверь и повернул ключ в замке.
Потом пристально осмотрел Щеголя.
– Что это с тобой? В дерьме весь каком-то! Ты что, в очко свалился? Тьфу ты, воняет как! Ты где укрывался?
– У Васильевой Светки на скотном!
– А как это тебя туда занесло – на вольную? – подивился Беспалый.
– Ходы знаю, – уклончиво ответил Щеголь. – Прошел. Как вся эта катавасия началась, так я взял ноги в руки, ну и попер! Мои люди шепнули, что Мулла вроде как меня искал.
Беспалый строго глянул Щеголю в глаза.
– Было дело! – И тут ему в голову пришла мысль. – Кстати, он и у меня просил, чтобы я тебя ему отдал. Узнал как-то старик, что ты мой человек. Информатор. Между прочим, буза началась именно по причине, что я Мулле отказал. Не отдал я тебя. Так-то, братец, твою задницу спасал.
Щеголь сглотнул слюну.
– Правда, что ль, Александр Тимофеич?
– Какой резон мне тебе врать.
– Тоже верно, – опустил глаза Щеголь. – Теперь мне тут житья не будет. Мулла не успокоится, пока глотку мне не перережет.
Беспалый жестом пригласил Щеголя пройти и сесть к столу. А сам не спеша подошел к раскрытому сейфу, достал второй стаканчик и, поставив его перед Щеголем, плеснул водки.
– Не перережет он тебе глотку, не бзди! Мулла сам уже успокоился – обрел, понимаешь, вечный покой.
– Убили? – вырвалось у Щеголя. – Да кто же его?
– Стрельба была сумасшедшая. Вот и угрохали старика. Да ты и сам должен был слышать у Светки-то в койке!
– Какая там койка! – махнул рукой Щеголь и хряпнул стаканчик до дна. – Говорю же: в хлеву у нее сидел. В свинячьем говне по самые уши! Жить-то охота, Тимофеич! Сам знаешь. – Собеседники помолчали. – Так что теперь будет-то? – как-то тускло спросил Щеголь.
Беспалый многозначительно поиграл бровями.
– А что будет… Что положено, то и будет. Придется тебя пока убрать отсюда.
Щеголь сразу взбодрился.
– Вот спасибо, Александр Тимофеич! Век не забуду! – Он вскочил и, глупо улыбаясь, попятился к двери. – Так Мулла точно копыта откинул? А этот, московский гость, – с ним что?
Беспалый помрачнел.
– С ним, похоже, тоже несчастье приключилось.
– Оступился на баррикаде? Споткнулся, упал… Потерял сознание. Очнулся – гипс? – осклабился Щеголь.
Беспалый поморщился.
– Да нет, брат Щеголь, хуже – не очнулся. И не очнется теперь уж никогда. Так что можешь спать спокойно. – С этими словами Беспалый помрачнел еще больше. Видно, этот вердикт не очень-то убеждал его самого. – Иди к себе в барак да смотри на ОМОН не наткнись – они же тебя в лицо не знают, разбираться не будут, пальнут из «акаэма» – и поминай, как звали.
Как только Щеголь исчез за дверью, Беспалый подошел к журнальному столику и налил себе еще стаканчик. На душе у него было скверно. Почему? Он пока не мог этого понять. Что-то его угнетало. Что? Мысль или, вернее, смутное опасение, что он что-то сделал не так. Или недоделал. Но что?
Беспалый задумчиво подошел к сейфу и стал рыться там, точно надеялся выволочь оттуда завалившийся за бумаги золотой самородок. Но он достал древний пыльный кассетник «Юность». Ткнул кнопку воспроизведения – и из динамика захрипел Высоцкий:
…И что там ангелы поют такими злыми голосами!Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее…И тут он вспомнил! Ангелы!.. «Я не проверил у него татуировку!» – эта мысль буквально обожгла его. И он невольно ощутил на спине предательский холодок страха.
Щеголь, крадучись, шел по самым темным углам, задами административных построек.
Скоро должно было светать, и он торопился вернуться в свой барак в предутренних сумерках. Разговор с Беспалым порадовал его. Конечно, обидно было сваливать со «своей» зоны, которую он и так держал в кулаке, а теперь, после смерти Муллы, вообще мог стать тут королем. Ну да ладно, Беспалый прав: надо свалить, пока все утрясется, а то не дай бог – братва пронюхает про его заигрывания с лагерным начальством, и тогда все, кранты!
Но, что ни делается – все к лучшему. На соседней зоне он перекантуется полгодика – а там, глядишь, вернется обратно, под крыло к Беспалому.
Он расправил плечи и ускорил шаг. Но, как только свернул от столовой на финишную прямую, дорогу ему перегородила фигура в форме. Он чуть не охнул от неожиданности. Но, приглядевшись, узнал в случайном встречном прапорщика Родионыча. Сорокапятилетнего мужика в колонии все без исключения величали именно Родионычем: начальство – из уважения к его почти двадцатипятилетнему стажу службы, молоденькие краснопогонники – за то, что он годился каждому из них в отцы, а зэки – за те неоценимые услуги, которые он им оказывал, пользуясь своим служебным положением.