Охота на Тигра книга первая КВЖД
Шрифт:
Чтоб родился лучше виноград,
Чтоб спокойно наши дети спали,
Эти люди никогда не спят.
«Эти люди». Кто там сейчас? Даже и не вспомнить, ещё, наверное, не Ягода и точно не Ежов. А, ну, да — Менжинский. Вот ведь только что-то из воспоминаний Штелле проскочило. Вячеслав Рудольфович. Всё, больше ни какой информации. А сам чего Брехт помнил. Да, вообще крохи: из поляков, из дворян. Сильно болел в конце жизни, ну, вот сейчас уже, и рулил всеми этими делами Промпартии и Трудовой крестьянской партии, Шахтинским делом лёжа еле живым на диване. Побольше, ссука, хотел с собой на
Улыбающаяся певческая усатая физиономия докурила и допела песню про чекистов, правда, совсем под нос, Иван Яковлевич и не расслышал ничего. Затем мотнула физиономия головой, прощаясь с делающим вид, что сворачивает цигарку Брехтом. Потом вернулась и произвела аттракцион неслыханной щедрости, открыла портсигар и выдала Брехту папироску. Ого, «Герцеговина Флор». Сталин недоделанный.
—Благодарствуйте, товарищ… — чуть не склонился в поклоне Брехт. Остались видно двигательные функции реципиента. Да, вот, хрен, ещё он тут кланяться будет усатым харям.
Важно кивнув, харя скрылась в вагоне Брехта, в руке у хари оказались судки никелированные. За обедом пошёл в вагон ресторан? Кто же едет в нулевом вагоне? Хотя, какая разница, им нужно только до Новосибирска добраться.
Нужно собрать остатки «порошка знаний». И быстрее, пока новые посетители не набежали.
Интермеццо четвёртое
В последнее время среди звёзд эстрады стало модным сокращать свои имена практически до аббревиатур: ДжэйЛо, ПиДиди, и. т. д. Поклонники Ди мы Бил ана с нетерпением ожидают от своего кумира такого же поступка!
Паспортный стол:
— Я, Иван Говно, хочу поменять имя, на Эдуард!
Толян по кличке «Антрацит» отложил гитару и чуть искоса глянул на тоже поющего носом другана-подельника. Дрыхнет сволочь. Антрацит — это не уголь. Антрацит — это кокаин. Вообще, у популярного в некой среде порошка полно названий: кекс, кокс, дядя Костя, кокос, Николай Николаевич, чума, снег, иней, орех, мел. Всех и не упомнишь. Но вот как у него «Антрацит» звучит лучше всего.
Другана звали «Байбут» — кинжал на фене. И в самом деле, до того как присоединиться к ним с Гнедым, то есть, «хитрым» на той же блатной музыке, Игорёк Трофимов был обычным Бакланом, ну, хулиганом, а теперь мастерски владел своим инструментом и взять кого на красный галстук — убить ударом ножа в область шеи, для него было плёвым делом. Мог и с пяти метров метнуть, и вогнать клинок ниже кадыка.
Гнедого давно не было. Он вышел за крестьянином, что засветил у касс железнодорожных огромную пачку денег. Байбут увидел и стуканул Гнедому, тот и решил прокатиться до Новосибирска вместе с непонятным мужичком, выйдет же покурить в тамбур. Кроме того, после того, как взяли комиссионку, отставив Лунный загар получать сторожа, следовало из Омска свалить, ну вот два полезных дела сразу и сделали.
И ещё одно наметили. Поезд был не обычный, первый вагон был не первым, там подогнали вагон какого-то крутого железнодорожного Барыги. И он с собой занёс после прогулки по перрону большой саквояж пухлый. Могли бы конечно и обычными документами оказаться, но могли и целым портфелем дензнаков. Может, он вёз в Сибирь премии, какие, большим начальникам железнодорожным. В общем, решили они перед Новосибирском в вагон заскочить покопаться в саквояжеке пухленьком. Вместе с усатым высоким чинушей в вагоне было всего три человека, помощник или как это у начальников называется и краснопёрый — мент — старший лейтенант, старенький, очкастенький. Ни при каких раскладах ни одному из них не соперник, да Байбут его метров с пяти и замочит.
Куда же Гнедой-то запропастился? Успокаивало только то, что и крестьянин не возвращался. Но когда прошёл с судками, явно за обедом для этого Барыги из нулевого вагона слуга, там или помощник. Оборзели эти чинуши совсем, как при царизме слуг себе завели. За, что спрашивается боролись? Зачем Советскую власть завоёвывали? Нда, ну, ладно один только Гнедой завоёвывал, они-то мальцами были, а вот Сергей Костылев, он же Гнедой точно был в Красной гвардии, там и ранение в ногу получил, отчего еле заметно прихрамывал. Был он в дивизии Блюхера, рассказывал, как потрошили станичников. Тогда ему ещё и портфельчик с царскими червонцами перепал, у какого-то белочеха важного подрезал. Чеха тоже подрезал.
—Эй, Толян, Байбут! Просыпайся. Чего-то нет Гнедого. Давно за этим ушёл и с концами. Блазнится не Бабан (деревенщина, простак, лох) ни какой мужик тот, а Арап какой (жулик, мошенник).
—Дебил ты, Антрацит. Вон жёнка его и детишки сопливые, и на руки его бы посмотрел, все в мозолях. Лапоть обычный. — Байбут презрительно сплюнул в проход и чуть не попал на ногу проводницы.
—А ну, гедь в тамбур, сейчас мыть буду! — завопила на них страшная рыжая тётка с большущей бородавкой на щеке. Точно Баба-Яга из сказок. Без грима может играть.
Сразу уйти не удалось. Пока Толян копался в чемодане, доставая пачку папирос, пока назад чемодан задвигал, пару минут прошло, а тут как раз вернулась шавка этого Бобра железнодорожного с судками. Его ещё пропустили и чуть подождали, чтобы он не мешал им в тамбуре перетереть расклады с Гнедым.
Вышли, а в тамбуре никого. Вернулись, в туалете проверили, заперт был, но у запасливого Антрацита, ключик этот треугольный имелся, часто ведь приходится в поездах промышлять. В сортире, мамзелька была, визг подняла, да как припечатает ногой по двери, что Антрацит до конца руку убрать не успел. И так ему защемило, оставленные в двери указательный и средний пальцы, что вывалился в тамбур и минуту ползал, стонал.
—Ссука, порешу! Всю рожу располосую!
Бам. Что-то тяжёлое врезало ему по затылку и свет померк.
Событие восемнадцатое
В правильной легенде Прометей украл у богов огненную воду,
а мы все за это расплачиваемся печенью.
Для человека жизнь богов — вечность.
Для мухи человеческая жизнь кажется вечностью. В жизни главное теория относительности.