Охота на "тринадцатого"
Шрифт:
И адмирал кивком указал на обломки в коридоре, парамедиков, деловито уносящих трупы, рваные проломы тут и там...
– Не наша вина!
– твердо сказал капитан.
– Насчет Лючии Овехуна у контрразведки были определенные подозрения, но вы, сэр, не соизволили прислушаться к советам... и чересчур распускали язык в спальне. А к материальным носителям секретов мы ее не подпустили.
– Генрих, - устало сказал адмирал.
– Прекрати. Я стар, мне поздно меняться. Всю жизнь был откровенен с подчиненными, таким и останусь. А вы ограждайте меня от шпионов, ограждайте, это ваша работа! Только не так, как это делал дуболом из контрразведки, не помню, как его там. Представляешь, он намекнул, что увлечение юными красотками-пилотессами в моем возрасте как бы поздновато уже! То есть отодвинуться и юных красоток - ему?! Ну я и... расстрелял его немножко. Не повторяй чужих ошибок. Сынок.
– Сэр, вы не расстреляли. Вы сломали ему челюсть, ребра и разбили голову об стену, несмотря на отчаянное и очень профессиональное сопротивление. После чего он умер. Но не расстреляли. Офицеры восхищены вашей принципиальной позицией.
– Какая разница?
– отмахнулся адмирал.
– К делу, фон Тирпиц. Где "тринадцатый"? И кто он, в конце концов?!
– Кто - пока не выяснили, - невозмутимо сказал разведчик.
– Но где - знаем точно. Он с бунтовщиками в "черной бороде". По показаниям оставшихся в живых пилотов, "тринадцатый" прикрывал отход бунтовщиков. Да, и пилоты ошеломлены его эффективностью, сэр. Те, кто остался в живых.
– Не ошеломлены они, а перетрусили до недержания!
– буркнул адмирал.
– Я сам перетрусил. Но это не важно, а важно то, что "тринадцатый" ушел из пространства боя. Ведь он же ушел, сынок? Значит, никто нам не помешает добить центральную базу космофлота русских. Не получилось уничтожить русского медведя, так поломаем его берлогу. Мне нужно, чтоб русские спали. Сможете?
– Сэр, мы разгромлены!
– напомнил недоуменно офицер.
– Флагман огневой поддержки потерян, матку разломали так, как это умеют только русские! Оставшиеся в живых пилоты боятся идти в бой!
– Ерунда!
– раздраженно сказал адмирал.
– У нас на подходе крыло кораблей огневой поддержки! Сил хватит! Главное, чтоб русские спали! Чтоб чертов русский "тринадцатый" сидел в "черной бороде" и не высовывался!
– Русские будут спать, сэр. Капитан Буковски оставил неплохие наработки в этом направлении.
– Вот и занимайтесь своим делом. А я займусь своим.
И адмирал захромал прочь.
– Сэр, прикажете ликвидировать Лючию Овехуна?
– окликнул его разведчик.
Старик неохотно остановился.
– Если это необходимо.
– Наоборот, нам лучше сохранить ей жизнь, сэр. Дело в том, что... она ни с кем не вступала в близкий контакт, пока была с вами. Хотя с информативной точки зрения начальник штаба был бы ей более полезен. Он моложе, чем вы, гораздо симпатичней - и бабник. Легкая добыча для шпионки. Мы ждали от нее соответствующего шага в нужную постель. Однако она... получается, она хранила вам верность. Она испытывает к вам сильное чувство, сэр. И в нужный момент мы это используем.
– Лучше подумайте, кто такой "тринадцатый", и что, черт его подери, ему нужно в "черной бороде"!
– бросил адмирал и ушел.
Могло ли зародиться что-то подобное новой вере у европейцев? Вряд ли. Им это не требовалось, потому что и так все было. Опять же, качество человеческого материала. Вот Генрих фон Тирпиц, вроде бы сильная личность и настоящий специалист - но не хороший человек, а это главное. Палач и садист хорошим человеком быть не может, как бы ни убеждали в обратном историки всех времен, обеляя и возвеличивая известных всем государственных деятелей.
Уж я-то знаю, я жил тогда.
Я - тот, кто молчит...
Шаг шестой
"Локи", оплот бунтовщиков
Широкое лицо десантника угрожающе нависало, закрывая своим неприятным видом нежно-зеленый потолок медблока. Офицер машинально определил у него слабую отечность, присущую всем злоупотребляющим стимуляторами, и легкий ожог глаз. Видимо, нарвался на лазер, и щиток не все загасил. Майор моргал слезящимися глазами, но глядел тем не менее свирепо.
– Не скажешь, каковы наши дальнейшие планы - обратно в кому введу!
– пригрозил майор.
– Вручную!
Офицер прикрыл глаза. Вздохнул. Подождал, пока прояснится сознание.
– Сколько десантников живы?
– Девяносто, но ты не увиливай от ответа...
– Летно-подъемные? И подробно, пожалуйста.
– Ну... два тральщика целые, малый постановщик помех, этот с центральной базы к нам прибился, ремонтные платформы местные мы не успели поломать, и парочку SS твой экипаж уже восстановил... а с "Чертями" плохо. Битые все, и мало кто вернулся. Шесть из "Амазонок", как будто заговоренные, да "семерка" еще на ходу... или вы вправду заговоренные, а? Молчишь? А мы и так знаем! Что еще... из эскадры прикрытия центральной базы два десятка экипажей твои ребята вытащили из боя, но боеспособных "Чертей" там практически нет: боезапас выбран, хорды пустые, сферы в дырках - и подошло звено из карательного корпуса, эти целенькие, гады. К нам просятся, представляешь? Что с ними делать, пока не знаем, ребята предлагают грохнуть. И это все.
– А десантные элементары?
– Десантные элементары - это наши элементары, а наше мы никому не отдаем!
– возмутился десантник.
– Ребята на них, как на Даждь-бога, молятся! С элементарами мы - настоящий десант! И не проси - наше!
Офицер открыл глаза и внимательно посмотрел на собеседника.
– Ты что-то говорил про кому, майор?
Здоровенный десантник заерзал и попытался спрятать руки.
– Извините, товарищ младший лейтенант, брякнул не подумав. Больше не повторится.
– Что сделали с персоналом "Локи"?
Десантник неопределенно хмыкнул. Посмотрел на свои огромные кулаки.
– По-всякому, - наконец выдал он.
– Кого застрелили, кого так... а тех, кто в лазерных батареях заперся, так вообще... а что?
– Я имею в виду технический персонал, - уточнил офицер.
– У нас это называется палубой жизнеобеспечения, у европейцев сервис-групп. Кто-то меня лечил, и вентиляция работает, уборку недавно делали, как вижу... что с ними?
– Работают!
– пожал плечами майор.
– Не нам же с пылесосами ходить! Руководство мы грохнули сгоряча - а что они в погонах? Некогда было знакомиться! Ну и... а остальные работают. Как-то договорились между собой, мы не вникали.