Охота на "тринадцатого"
Шрифт:
– В смысле?
– так же тихо спросил десантник и оглянулся на охрану.
– Можно меня свергнуть, - криво улыбнулся офицер.
– Видели в видеомирах, как императора свергают? Например, ты свергнешь. Ты и целый майор, и с самого начала в лидерах бунта. Я вернусь в экипаж "семерки", а ты правь. Второй стрелок малого истребителя - личность совсем незаметная, кому он нужен?
– Ага, щас, разбежался! Значит, сразу я стану нужен всем, да? А я после абордажа что-то жизнь возлюбил всеми синапсами души, представляешь? Не, не пойдет.
– То есть пусть стреляют в меня?
– уточнил офицер.
Майор не нашелся с ответом, переглянулся с охраной.
– Мы подумаем, - тихо сказал один из охранников.
– Ваше предложение... слишком сложное по последствиям. Нашему майору только доверь, он так науправляет, всей ротой не разгребешь.
– Но-но!
– покраснел майор.
– Субординация где?!
– А возле матки Штерна сгорела, товарищ майор. Вместе с ребятами.
Майор подумал - и угрюмо кивнул, соглашаясь.
– Привыкай, - вздохнул офицер.
– У меня в экипаже такая же вольница, слова не дают сказать.
– Мы можем создать дымовую завесу, - предложил тот же охранник негромко.
– Со стороны будет казаться, что командует наш майор. И капитан Михеев. И еще кто-нибудь. Но правьте вы. А майор Быков будет кричать громко и уверенно, у него хорошо получается.
– А куда я денусь, - вздохнул офицер.
– Тогда скажи нашу первую цель!
– ухмыльнулся майор.
– У моих ребят пари зависли! Учти, лично я поставил на "луну-44"! Идеальное захолустье, я там бывал! И производственные мощности есть, там какая-то исследовательская лаборатория. Захватить можно даже нашими силами - если лазерные батареи нейтрализовать, конечно.
– Не скажу, - мстительно улыбнулся офицер.
– Пока что осваивайте корабль, готовьте канониров на лазерные батареи, операторов на радарные группы - в общем, всех, кого грохнули.
– Нас столько не наберется, - промямлил майор.
– Мы тут... хорошо погуляли.
– Уверен, вы что-нибудь придумаете... так, откуда у нас взялись две "Косатки"? Вон, на старте стоят?
– Прилетели, - пожал плечами десантник.
– Каждый день прилетают. Как нас находят в "черной бороде", не понимаю, как будто им трассу провесили. Возьмите, говорят, к себе в бунтовщики, задрало глумление над великой нацией. Готовы рвать всех в клочья ради великой России. И не поймешь, шпионы или нет. Пока что думаем. Мы думаем, а они устраиваются, как у себя в личной зоне, наглые такие, почти как десант наглые! Одна прилетела неделю назад, а уже организовала разведку, представляешь? И ладно бы наша, а то испанка, представляешь? Хотели грохнуть за наглость, да наш контрик жизнью за нее поручился...
– Представляю!
– странным голосом сказал офицер и дернулся сначала к ремзоне, потом обратно к лифтам.
– Где она?!
– Так... она укрепленный сектор сделала рядом с генераторным отсеком, заодно экраны Фридмана охраняет... что, грохнуть?
– Я тебя сам за нее грохну!
– всерьез пообещал офицер.
– Майор, у нас сейчас стрельбы лазерных батарей!
– напомнил один из охранников.
– Почему я не...
– Уже знаешь. Пошли-пошли, заодно над субординацией поработаешь, пока мы стреляем. Да, это не то, что мы ожидали. Но товарищ младший лейтенант не совсем выздоровел, не видишь, что ли? Давай-давай, майор!
Десантники дружно отдали честь и зашагали к коридору, где над аркой входа на четырех языках было написано предупреждение, что входить запрещено всем, кроме офицеров с шевроном "блитц". А офицер развернулся и побежал к генераторному отсеку. Отсек, как на любом корабле, располагался в геометрическом центре корпуса, потому что российские генераторы, самые лучшие в мире, объемные формы сложнее шара поддерживали так, что матов не хватало, а европейские, наверно, поддерживали всё, но шаровая конфигурация все равно считалась самой устойчивой. Так что - тоже в центре.
Он бежал, не представляя, что станет делать, если сектор окажется закрытым. Теоретически он, лидер мятежа, мог пройти куда вздумается - но только теоретически. А практически люди, живущие годами в замкнутых объемах кораблей, в тесноте и скученности, отгораживались от суеты везде, где только можно. Ныряли в коконы виртуальной реальности в личных сотах и казармах. Ставили запароленные лепестковые мембраны на рабочие помещения - особым шиком считалось закрыть обычный вход диафрагмой компрессионной защиты. Укрепляли сектора, норовя ограничить право допуска туда даже военной полиции. И тащили туда все, что плохо лежит. Реально пройти по кораблю без препятствий возможно было только по осевым. Малые коллективы, к сожалению, не только отгораживались от бесцеремонного мира, но и устраивали обычно в своем закутке феодальную вотчину, а то и реальное рабовладение - смотря какие склонности имелись у непосредственного начальства. Каждая служба считала рабочее место своим личным пространством и крайне неохотно впускала чужих. К связистам, например, пройти было гораздо сложнее, чем к разведчикам. А на склады вооружений - вообще только с ротой десанта в качестве универсального пропуска. Феодализм в космосе он считал безобразным явлением и собирался это изменить, но - потом. Сейчас его душа пела и трепетала, и жаждала встречи.
Он увидел ее далеко впереди и чуть не сошел с ума от радости. Высокая девушка-лейтенант шагала в окружении пилотов и что-то втолковывала им.
– Лючия!
– закричал он и рванул.
Девушка оглянулась, замялась, но потом подала знак пилотам идти без нее. Он налетел на нее в каком-то безумном порыве и, наверно, подхватил бы ее и закружил, но она едва заметно уклонилась и выставила вперед руки. Огромные черные глаза глядели на него немного испуганно.
– Живая!
– выдохнул он и схватил ее ладони.
– Я тоже рада, что ты уцелел, - настороженно сказала она.
А его словно ударили в лицо. Он выпустил тонкие ладошки девушки и отступил на шаг. Лючия удивленно и вопросительно смотрела на него и неуверенно улыбалась, а он почему-то больше не мог посмотреть ей в глаза. Не так должна была встретить его любимая девушка, совсем не так, он понял это внезапно и предельно ясно. Он умел чувствовать людей. Открылось это свойство еще в академии, после занятий прикладной психологией, и поначалу здорово его испугало. Оказывается, это не так уж приятно, когда стоишь напротив кого-то и с первых слов слышишь, что тебе врут. Слышишь и видишь. Зрительный ряд восприятия оказался даже более информативным, чем звуковой. Лючия, любимая его, его огонь и свет, звездочка космоса... а ладошки безвольные. Высокая грудь не взволнована дыханием. В глазах легкая настороженность. В голосе тепло, а за теплом - ничего больше. Она действительно рада его видеть живым - но это все. А с чего, собственно, он решил, что для нее он больше, чем лидер мятежа? С чего? С того, что у него на панели управления огнем ее голо?
– Занята?
– спросил он, не поднимая глаз.
Девушка невольно оглянулась на уходящих пилотов. Занята.
– Мастер-класс для пилотов-разведчиков, - призналась она.
– Немного подождут.
Резко кольнуло сердце. Это тоже пришло в академии, вместе с даром чувствовать людей. Этакий сомнительный бонус. Мол, воспринимаешь сердцем - получай. Он поморщился, потер левую сторону груди и наконец поднял глаза.
– У меня всего один вопрос, - спокойно произнес он.
– Где европейцы держат пленных? Ты должна знать.